Если кто-то спрашивал, в чём их секрет, они отвечали по-разному. Мой отец клялся, что это его хобби сохраняют его молодым — у этого человека было больше хобби, чем у кого-либо из тех, кого я знал, от садоводства до тайцзи и барбер-шоп квартета, а моя мама утверждала, что это их вечная любовь придаёт им такую энергию. Я думаю, это было сочетание обоих факторов, поскольку хобби моего отца часто выводили его из дома, что он как-то признался, что очень полезно для хорошего брака.
Моя племянница Кили сидела у моей мамы на коленях, разрывая вафлю и запихивая её в рот так, как только двухлетний ребёнок может это делать. Мой племянник Джонас, которому было четыре, поливал всё на своей тарелке сиропом — вафли, бекон, нарезанные клубники. Старшая, Зоси, была шести лет, и она сосредоточенно резала свою вафлю под зорким взглядом моего отца.
— Хаттон! — прогремел он, взглянув на меня. — Всё ещё придёшь сегодня?
— У меня есть выбор?
— Нет, я уже сказал ребятам, что ты будешь. — Он ухмыльнулся. — Они в восторге от того, что у нас будет знаменитость на игре, но немного переживают за твое состояние.
— Я не знаменитость, папа, — пробормотал я, снимая чашку для кофе с полки.
— Им нужно переживать за то, что он считает карты, а не за высокие ставки, — сказала моя сестра, наполняя мою чашку из кофейника.
— Хаттон никогда не жульничал в своей жизни! — Моя мама была возмущена этой атакой на мою честь. — И он знает, что ничего хорошего не приходит от того, чтобы брать пенни, который ты не заработал. Это приносит плохую удачу.
С сестрой мы обменялись взглядами. Наша мама была известна своей суеверностью — и один из моих терапевтов считал, что это объясняет мою веру в магические силы в детстве. Возможно, он был прав, но это не было тем прорывом, которым он это считал, и явно не стоило тех денег, которые я потратил на эти сессии. Тысячи долларов только чтобы мне сказали, что наши родители могут нас испортить? Люди называли криптовалюту мошенничеством, но терапия была в сто раз хуже.
Я много издевался над Алли за это.
— А если ты найдёшь пенни на улице, бабушка? Это же удача? — спросила Зоси.
— Это зависит от того, какой стороной вверх, — ответила она серьёзно. — Древние римляне верили, что если монета с лицевой стороной вверх, это удача, а если орлом вверх, её нужно перевернуть и оставить для следующего.
Сестра рассмеялась.
— Я буду помнить об этом, если вдруг наткнусь на древнеримские монеты. А пока что я предсказываю, что быть гением математики даёт Хаттону преимущество на покерном столе сегодня вечером.
— Единственное преимущество, которое математика даёт на покерном столе, — это знать, что нужно выйти пораньше и уйти домой с деньгами, — сказал я, потягивая кофе. — Причина, по которой казино такие огромные, — это потому, что большинство людей не понимает, как работает вероятность.
— Хаттон, — сказала моя мама, внимательно изучая меня, как будто пытаясь прочитать мои мысли. Это была её привычка. — Ты в порядке?
— Я в порядке.
— Ты не выглядишь в порядке.
— Я в порядке, мам.
— Посмотри на него, Стэн. Он выглядит тебе в порядке?
Мой папа пожал плечами.
— Наверное, да.
— Ты не думаешь, что он как-то побледнел и выглядит грустным вокруг глаз?
— Грустным вокруг глаз? — Папа прищурился. — Может, немного.
— Я чувствую одиночество и недовольство в твоей ауре.
Алли хихикала, моя руки у раковины.
— Прекрати, — сказал я. — Моя аура в порядке.
— Ты не должен притворяться с нами, милый. — Мамин голос стал мягче. — Мы твоя семья.
— Я не прит…
— Деньги не могут купить счастье, знаешь ли, — продолжала она. — Истинное счастье приходит от нашего соединения с другими и с нашим высшим «я». Оно не приходит от таких вещей, как яхты, частные самолёты или шикарные машины.
— У меня нет ни одной из этих вещей, мама.
Но она продолжала.
— Оно приходит от того, чтобы позволить себе быть любимым и отдавать любовь взамен. Разве это не так, Стэн?
— Верно, Барб, — папа взял мамину руку через стол.
— И тебе не нужно быть богатым, знаменитым или гениальным, чтобы найти любовь, — её глаза затуманились. — Тебе просто нужно принять себя таким, какой ты есть, и открыть своё сердце.