— Нисколько, — ответила Винни, раздавая букеты. — Оно прекрасно смотрится на тебе, а теперь у тебя есть фата. Это полностью меняет образ.
Я прикоснулась к фате — это была фата Фрэнни, и никто из нас не думал, что она подойдет к платью, но как-то длинная, традиционная фата придала современному короткому платью идеальное дополнение. Мы все всплакнули, когда Фрэнни достала ее из коробки, вспоминая день, когда она вышла замуж за нашего отца.
— И кроссовки, — добавила Милли со смехом, качая головой. — Это твой собственный стиль.
Я посмотрела на свои ноги.
— Да, я больше не могла выдержать те каблуки. Но хотя бы они чистые и белые!
— Ты выглядишь потрясающе. Даже пятна на платье почти не видно, — щедро заметила Эмелин.
Я рассмеялась.
— Спасибо. Платье отдали в химчистку после вечеринки, но пятно все еще немного заметно. И ничего — маленькие несовершенства меня не пугают.
Одри немного поправила мою челку.
— А твоя прическа такая милая. Молодец, что держалась подальше от ножниц сегодня.
— Знаете что? — я улыбнулась всем четырем своим сестрам. — Поверите или нет, но мне даже не хотелось стричься. Хотя я думаю, Хаттон вчера все ножницы из дома убрал на всякий случай.
Мы с Хаттоном сейчас снимаем дом в городе, пока ищем участок для строительства. Он ушел с поста генерального директора HFX и продал большую часть своих акций Уэйду, но согласился остаться консультантом, если сможет работать из дома. У него было несколько предложений от других компаний, как из криптоиндустрии, так и вне ее, но он пока отклонил их.
Он хотел больше времени посвятить своему благотворительному фонду, а еще ему предложили должность приглашенного профессора в математическом факультете одного из местных университетов. Заведующая кафедрой была нашей школьной учительницей по математике, и мы с ней уговорили Хаттона попробовать вести маленький курс в этом семестре.
Его новый терапевт, Наталия, тоже поддерживала этот план, и хотя он все время жаловался на нее — она напоминала ему Алли — он не уволил ее.
Я считала это хорошим знаком.
— Вы все такие красивые, — сказала я, чувствуя, как переполняет сердце любовь и благодарность, глядя на женщин, которые окружали меня. Каждая из них выбрала свое собственное платье, разные стили, но дополняющие друг друга оттенки — у близнецов персиковый и арбузный, у Винни коралловый, у Милли алый. — Я не могла бы быть более гордой, чем сейчас, видя всех вас рядом со мной в этот день.
Винни замахала руками у лица.
— Не начинай. У меня тушь еще не высохла.
— Никаких слез! Сегодня мы все счастливы. Ты видела Хаттона? — спросила я Милли.
Она улыбнулась и кивнула.
— Он выглядит на миллион — прости, на миллиард долларов в своем костюме и галстуке, но слегка нервничает.
— Да уж, пятьдесят пар глаз на нем — это точно не его стихия, — сказала я. — Он определенно делает это ради меня.
— Честно говоря, папа, наверное, больше всех волнуется, — со смехом добавила Милли. — Он все время утирает слезы и нервно ходит туда-сюда.
— Он притворяется таким суровым, но на самом деле он добряк, — сказала Винни. — Отдавать одну из своих девочек замуж впервые для него, наверное, тяжело.
— Если ты готова, Фелисити, нам пора идти, — сказала Милли. — Фрэнни уже села, а папа ждет снаружи. Не думаю, что его стоит оставлять одного надолго.
— Пойдем, — сказала я, бросив последний взгляд в зеркало. — Я готова.
— Подожди буквально пару минут, хорошо? — Милли оглянулась через плечо на меня и нашего папу. Мы стояли на террасе ресторана в Кловерли, в тени, вне поля зрения десятка рядов стульев, расставленных на краю фруктового сада. Звуки «Клипер Катс» доносились через лужайку.
Близнецы уже прошли по проходу, шагая бок о бок, за ними последовала Винни. Милли была моей свидетельницей и должна была идти последней перед папой и мной.
— Хорошо, — я вся дрожала от волнения, но чувствовала себя уверенно. Я улыбнулась отцу, такому сильному и красивому в его сером костюме. Вдруг я почувствовала, что вот-вот заплачу, и поэтому пошутила.
— Уверена, ты никогда не думал, что я выйду замуж первой, да?
Его улыбка была одновременно сладкой и грустной.
— Я вообще об этом не думал, иначе бы я развалился на части.
У меня ком подступил к горлу.
— Нечестно, папа. Не заставляй меня портить момент некрасивыми слезами.
— Прости, — он протянул руку, и я скользнула своей в его локоть. — Я безумно рад за тебя, милая. Совсем не удивлен, что ты первая, потому что это Хаттон. Может быть, если бы это был кто-то посторонний, я бы засомневался... но вы всегда были друг для друга, а ведь в этом и есть смысл брака. Фейерверки — это круто, но важна дружба.