Смех вырвался из меня вместе со слезой.
Хаттон стер её с моей щеки большим пальцем.
— Если ты никогда не захочешь носить это кольцо, тебе не придётся. Но ты примешь его?
Я кивнула, отчаянно пытаясь не расплакаться.
— Ладно.
— Хорошо. — Он наклонился и поцеловал меня в лоб. — Пойдём.
За ужином я постоянно бралась за бокал вина левой рукой, чтобы полюбоваться кольцом. Мне нравилось, как оно сверкает в свете свечей.
— Знаешь, я никогда не была той девушкой, которая мечтает о дорогих, блестящих вещах, но я без ума от этого кольца.
— Отлично.
— Но, Хаттон. — Я выпрямилась в кресле и взглянула на него пристально. — Больше никаких дорогих сюрпризов, хорошо? Обещай мне.
Он потянулся за своим виски.
— Это же скучно. Мне нравится тебя баловать.
— Но это всё односторонне! Как я могу баловать тебя?
Он сделал глоток, покрутил жидкость в бокале и снова пригубил.
— Обсудим, — сказал он с намёком на улыбку.
У меня сжались мышцы живота.
Единственное, о чём я могла думать, было: Оклахома. Шмель. Рой Кент.
После ужина мне безумно хотелось попробовать тёплый шоколадный торт с малиновым кремовым мороженым, но мы немного опаздывали и всё ещё должны были забрать билеты.
— В следующий раз, — пообещал Хаттон. — Я позабочусь, чтобы ты попробовала его, прежде чем мы уедем.
Наш водитель отвёз нас к Метрополитен-опера, и мы направились к кассе, где Хаттон назвал своё имя.
— Ты знаешь, где наши места? — спросила я, оглядываясь в вестибюле с его массивными каскадными лестницами, глубоким красным ковром и огромными окнами.
— Не совсем. — Хаттон ослабил галстук, и я поняла, что он, вероятно, чувствует себя некомфортно в таком людном месте.
— Дай-ка посмотреть. — Я взглянула на билеты и увидела, что наши места находятся в секции под названием «Партёрный 24». Найти кого-то, кто мог бы нас проводить, оказалось довольно просто, и через несколько минут нас провели в наш собственный частный партер с тремя сиденьями в первом ряду и ещё пятью во втором и третьем.
— Подожди-ка. — Я осмотрелась. — Все эти места наши?
— Да. Я выкупил весь партер, — сказал Хаттон. — Я люблю уединение.
Я рассмеялась.
— Ещё один из тех миллиардёрских бонусов?
Он улыбнулся.
— Именно.
Вид на сцену был, конечно, потрясающим. У меня не было никакого шанса сохранить хладнокровие, когда я оглядывалась на море красного бархата, сверкающие люстры, золотую лепнину, мрамор и высокий потолок. Кажется, я не закрывала рот целых пять минут.
— Это невероятно! Здесь так красиво!
— Да, — сказал Хаттон, садясь рядом со мной.
— Ты часто сюда приходишь?
— Не особо. Как-то раз привёз сюда родителей — мой отец любит оперу. А ещё был на благотворительном гала-ужине.
— Ооо, должно быть, это было шикарно. Платья в пол, смокинги? Коктейли и светские разговоры?
Он кивнул.
— Я выдержал около двадцати минут.
Я рассмеялась и взяла его за руку.
— Не волнуйся, я не буду заставлять тебя разговаривать со мной.
— Я люблю разговаривать с тобой. Среди прочего.
Моё сердце пропустило удар, когда в зале погас свет.
"К этому можно привыкнуть", — подумала я. Но тут же поправила себя.
Нет, привыкать к этому было нельзя — к этому партеру в Метрополитен-опера, этому мужчине рядом со мной или этому чувству в груди. На самом деле, привыкнуть к этому было бы худшим, что могло бы случиться.
Я опустила взгляд на наши руки.
Моё кольцо блестело, даже в темноте.
Глава 13
ФЕЛИСИТИ
После балета мы встретились с нашим водителем снаружи, и весь путь обратно в отель Хаттон слушал, как я восторженно рассказываю о музыке, танцах, костюмах, декорациях и о том, насколько волшебным был весь вечер.
И в лифте. И идя по коридору. И в нашем люксе, где я неуклюже вальсировала по гостиной.
— Танцоры были такими грациозными, — сказала я. — Настолько элегантными и артистичными, но при этом сильными и мощными. Удивительно, как много эмоций они могут передать просто движением рук или изменением наклона головы. У них такой невероятный контроль над каждым мускулом своего тела, понимаешь?
— Да, — ответил он, и я поняла, что не слышала его голос уже минут двадцать.
Я обернулась и увидела, как он наливает себе напиток у бара рядом с обеденным столом.
— Прости! Я не умолкаю, да?
— Мне не мешает.
— Мне просто всё так понравилось.
— Я рад. Хочешь выпить? Виски или скотч?
— Нет, спасибо. Больше всего я хочу снять эти туфли.