Поздно вечером, когда я вернулась к Милли, я позвонила ему.
— Алло?
Я не смогла удержаться от улыбки.
— Это что-то новенькое. Я ожидала твоего привычного приветствия.
— Я работаю над собой.
— Молодец. — Я сделала паузу. — Я получила твой сигнал. Всё в порядке?
— Нет. Мне нужно тебе кое-что сказать, иначе это меня сожрет изнутри.
— Хорошо.
— Могу я увидеть тебя?
— Думаю, да. Я у Милли.
— Пришли адрес, — сказал он. — Я буду там как можно быстрее.
Мы закончили разговор, и я отправила ему адрес Милли. У меня было достаточно времени, чтобы переодеться из рабочей формы в шорты и футболку. Я думала, стоит ли причесаться и сделать макияж, но решила не заморачиваться. Хаттон видел меня утром, днём и ночью – ему не нужно, чтобы я красила лицо ради него.
Но я всё же достала кольцо из синей коробочки и надела его на палец.
Когда он подъехал, я сидела на крыльце, обняв колени. Сердце забилось сильнее, когда он подошёл по дорожке.
— Привет, — сказала я, поднимаясь.
— Привет, — улыбнулся он. Улыбка была мальчишеской и очаровательной. — Прокатишься со мной?
— Конечно.
Он взял меня за руку и открыл для меня пассажирскую дверь, а потом закрыл её, как только я села. Через несколько минут мы ехали в сторону города.
— Мы едем в какое-то особенное место? — спросила я.
— Увидишь.
Я попыталась угадать, куда он может меня везти, но мы так часто сидели дома, что у нас не было много мест с воспоминаниями, кроме его дома. А так как мы ехали не в ту сторону, я была в полном замешательстве.
На мгновение мне показалось, что он везёт меня на аэродром, где частный самолёт должен был унести нас в какое-то экзотическое место. Надеюсь, нет – я не хотела, чтобы он думал, что мне нужны такие вещи для счастья.
Но волноваться не стоило. Хаттон знал меня лучше. Еще лучше, он знал нас.
Мы остановились за общественной библиотекой, где у дверей нас ждала пожилая женщина с ключами в руках. Она была низенькой и полной, с копной медных кудрей.
— Вот и вы, — прошептала она взволнованно. — Я уже начала волноваться.
— Простите, Глэдис. Спасибо вам огромное.
— Пожалуйста, дорогой. Я рада помочь. — Она открыла дверь и приложила палец к губам. —Только не включайте свет, хорошо?
Хаттон кивнул.
— Мы ненадолго.
— Я подожду в машине, — сказала Глэдис, оглядывая нас с ног до головы с лёгким вздохом, а затем поспешила к своему «Бьюику» – единственной машине на стоянке, кроме нашей.
— Что за чертовщина? — прошептала я, пока Хаттон вёл меня через тёмную, тихую библиотеку. — Зачем мы здесь?
— Мне нужен второй шанс кое в чём, — сказал он, завёл меня в зал для занятий за пределами основного зала библиотеки и подвёл к столу, за которым мы когда-то готовились к экзамену по высшей математике.
Я тихо рассмеялась, когда Хаттон отодвинул для меня стул.
— Спасибо.
Он сел рядом.
— Я не знаю, что бы произошло, если бы у меня хватило смелости поцеловать тебя тогда. Но я знаю, что всегда жалел, что не воспользовался этим шансом.
— Это перезапуск? — спросила я, чувствуя, как сердце бешено колотится, как и в семнадцать лет.
— Это сделать лучше. — Он наклонился, его губы почти касались моих, и замер. — Ты не жуёшь жвачку?
Я покачала головой.
— Отлично. — Он взял моё лицо в ладони и прижался губами к моим, отправив искры во все уголки моего тела. — Теперь всё будет по-другому.
— Правда?
— Да. В ту ночь ты рассказала мне то, что никогда никому не рассказывала. Теперь моя очередь.
— Хорошо. — Я попыталась сглотнуть, но у меня не получилось.
— Я люблю тебя, Фелисити. Всегда любил. И если ты позволишь, я буду любить тебя до конца своей жизни.
Я ахнула.
— О боже. Хаттон, я...
— Подожди. Я хочу услышать каждое слово, которое ты хочешь сказать, но боюсь, если я не выскажу всё сразу, у меня не хватит смелости. Или я забуду что-то важное.
— Хорошо, — сказала я, тихо смеясь.
— В тот день, когда моя семья появилась у меня дома, и я попросил тебя продолжать притворяться, что мы помолвлены, дело было не только в том, чтобы мама оставила меня в покое. Я хотел получить шанс быть с тобой без риска потерять тебя. Я не доверял себе, что не испорчу всё. Я не верил, что кто-то вроде меня может удержать кого-то вроде тебя. Был уверен, что если ты подойдёшь слишком близко, то увидишь все мои недостатки и странности и поймёшь, что заслуживаешь лучшего.