Картина былого культового места вырисовывалась довольно ясной и понятной. Тысячи лет тому назад охотники и рыболовы северного побережья Байкала в дни ритуальных шаманских празднеств подходили к эффектному утесу в устье реки Сырой Молокон, разводили костры, клали духам местности жертвенные приношения мясом диких животных, рисовали на камнях магические знаки-символы с просьбой о благополучии семейнородовой общины. И есть основание полагать, что этими людьми были отдаленные предки современных эвенков, поскольку еще столетие тому назад они все еще совершали здесь шаманские обряды. Об этом красноречиво свидетельствуют найденные под скалой и более поздние по времени предметы — монеты, поплавки от рыболовных сетей, обломки железных ножей, патроны от ружей и т.п. Некоторые детали наскальной компо-
зиции известны и в современном декоративно-прикладном искусстве местных аборигенов. У них же до сих пор бытует традиция жертвенного подношения мяса животных духам утеса и ритуального захоронения костей после коллективной трапезы.
Реконструкция древних святилищ — дело трудное. Одно дело — изучать шаманские капища байкальских поморов этнографической современности, порою даже присутствуя при совершении обрядов, но совсем другое — доказать, что подобные культовые объекты действительно существовали у их далеких предков в каменном и бронзовом веках: нужно сначала найти эти самые памятники, а потом уже по сохранившимся деталям попытаться воссоздать образы почитавшихся божеств и формы обрядовых действий.
Помог счастливый случай. Еще во второй половине XIX столетия Н.Н. Агапитов, исследуя доселе не известные наскальные изображения на мраморных утесах побережья Байкала, увидел сходство некоторых рисунков с бурятскими шаманскими онго-нами и обратил внимание на то, как буряты их называют. Для них это были священные письмена древних зурак, до сих пор пользующиеся глубоким религиозным почитанием. Отсюда впервые был сделан вывод о большой древности современных шаманских капищ на берегах Байкала.
Профессор Петербургского университета Б.Э. Петри, в 1912 году всесторонне изучив многослойное поселение Улан-Хада на Ольхоне, пошел еще дальше: он утверждал, что древние поморы Байкала эпохи неолита полагали, будто видимым миром управляют всевозможные духи-хозяева отдельных мест побережья: гор, лесов, озер, рек... От их благорасположения зависело благополучие древних поморов: как рыбаку ему было важно доброе отношение водяного хозяина, ибо тот являлся щедрым или скупым (в зависимости от характера жертвенного приношения) даятелем рыбы. Причем владыка Байкала — это мифическое существо в образе рыбы с конечностями человека.
Фигурки рыб, сделанные из камня, человечки из кости с рыбьими хвостами, скульптурки из глины и камня — все это, по
мнению Б.Э. Петри, несомненно, идолы-иконы, которым молились и приносили жертву.
И тем не менее сущность древних языческих капищ на берегах Байкала все еще остается малопонятной. Даже известные науке вот уже третье столетие местные петроглифы все еще остаются загадочными археологическими памятниками. Не ясен их абсолютный возраст, почти никто всерьез не занимался расшифровкой наскальных изображений. Между тем данный тип памятников, как показал в своей монографии А.П. Окладников, является наиважнейшим и ценным источником по изучению духовной культуры наших далеких предков. Как справедливо писал академик: «С их помощью мы можем приоткрыть завесу в самую сложную и трудную для понимания область древней культуры, войти в мир идей и чувств, волновавших наших предшественников много веков тому назад».
До 1978 года древние наскальные рисунки на озере Байкал были известны лишь в сравнительно узком районе — на западном побережье Малого моря. Выбитые и вырезанные на мраморной, почерневшей от времени, корке живописных утесов, они почитались бурятами с незапамятных времен. Считалось даже, что рисунки эти сделаны рукою невидимых владык Байкала, живущих на прибрежных скалах. Буряты называли эти божества по именам, хорошо знали их «генеалогию», совершали различные жертвоприношения и обращались к духам с длинными шаманскими молитвами-призываниями.
Центральное место среди петроглифов Байкала занимала, бесспорно, Саган-Заба, известная эффектной галереей шаманов. Не меньшим почитанием пользовались также скалы в бухте Ая, рисунки на горе Сахюртэ, близ улуса Елзагур, в местности Тажеран и в других местах Приольхонья. П.П. Хороших упоминает в своих работах еще несколько памятников близ Онгурена, Больших Кочериков, на острове Угунгой, у деревень Хонхой, Сергэтэ и Поповой, но они никогда не были опубликованными и до сих пор еще не найдены современными исследователями. Зато обнаружены другие — по рекам Куртун и