хеологи находили на ольхонской земле, значительно отличается по сюжетам от забайкальских изображений. Но наши открытия на Севере Байкала отметают сомнения. Бежавшие от гуннов динлинские племена первым делом освоили удобные ландшафтные степные уголки Байкала, самой северной периферией которых является район нынешнего села Байкальского. Здесь потомственные скотоводы, испытывая «притеснение» со стороны здешних тунгусов (эвенков), создали оборонительные площадки на высоких утесах, где при набегах укрывали скот и оборонялись сами. Не об этом ли событии повествует старинная эвенкийская легенда о «монголах-скотоводах» здешних мест? В древние времена они пришли сюда «откуда-то с юга», разводили скот, но не могли ужиться с местным населением. Однажды «монголов» спасла тунгусская девушка, уведя спасавшихся от погони пришельцев под защиту береговых скал. Однако в результате длительной осады скотоводы признали поражение и покинули обживаемые кочевья.
К таким крепостям явно относились два грандиозных оборонительных сооружения, на которые мы случайно набрели на вершине мыса Лударь, направляясь по горной тропинке к аэродрому. Один из них имел три яруса защитных каменных стен и четыре траншеи рвов. Раскопки иркутскими археологами в последующие годы выявили еще и остатки тыновых стен из вертикально вкопанных бревен, а невероятное количество керамики представляли обломки типично курыканской глиняной посуды. Курыканам принадлежит тогда же найденный мною процарапанный на камне рисунок монголоидной девушки, стоящей на Солнце и Луне, с ветвью в руке и звездою во лбу. Образ полностью соответствовал девушке древнего бурятского мифа, унесенной за свою неземную красоту на Небо. Ветвь же в руке осталась у нее после попытки ухватиться за куст. Теперь совершенно точно устанавливаются курыканские корни этого раннебурятского мифологического образа. Есть и множество других фактов подобного сходства, о чем мы будем говорить далее на примере иных памятников Байкала.
Мог ли знать простой неграмотный мужик с Байкала крестьянин Кузьма Калашников из деревни Исток, отправляясь на пахоту, что с этого весеннего дня 1904 года он станет не только местной знаменитостью, но даже, если хотите, и губернской! По крайней мере, его имя, попавшее в записную книжку иркутского чиновника А. Станиловского, время от времени стало склоняться в среде краеведов и ученых Восточно-Сибирского отдела Русского императорского географического общества, пока вскоре не зафиксировалось на страницах одного из научных изданий. А все из-за той странной находки, которую он сделал на своей пашне.
Понукая усталую лошадь, Кузьма Калашников всей грудью налегал на ручки сохи, распахивая свой земельный участок под посевы у озера Котокель, пока не обратил внимания на вывалившийся в борозду камень. Камень как камень: крупная продолговатая галька, каких в округе встречается превеликое множество, поскольку озеро Котокель — часть Байкала, разделенное невысокой горой. Однако находка крестьянина оказалась не просто галькой...
Сбежавшиеся на крик соседи долго чесали кудлатые бороды, молча разглядывая невиданное доселе диво. И было отчего, поскольку камень оказался... фигуркой рыбы. Неизвестный
 |
| Фигурка двухголовой мифической рыбы Байкала |
ваятель явно обладал недюжинным камнетесным искусством, поскольку по удивительно точным абрисам головы, туловища, хвоста и плавников местные рыбаки без труда опознали в камне знакомого в здешних водоемах налима.
Однако истокских крестьян заинтересовало другое, какому праздному бездельнику понадобилось убивать драгоценное время, чтобы из каменного булыжника изготовить такую изящную скульптурку? Старики-старообрядцы в один голос утверждали, что когда несколькими десятилетиями тому назад они приехали с семьями обживать этот глухой, но благодатный уголок восточного побережья Байкала, здесь не было ни одного человека, если не считать охотников-тунгусов из сезонных стойбищ в верховьях реки Турки. Крестьяне доподлинно знали, что в их деревне никто не занимается «греховным делом», выдалбливая каких-то идолов из камня или дерева.
Над невероятной находкой судачили долго, но и камень не бросили. Его показывали как местную диковинку каждому новому человеку, волею судьбы оказавшемуся на озере Котокель. 20 марта 1905 года они поведали о «рыбке» и хранителю-консерватору Иркутского губернского музея ВСОРГО А.М. Станиловскому, когда тот путешествовал по прибайкальским деревням, записывая самобытный фольклор поморских старожилов.