Исследователь Камчатки Стеллер описывал вблизи Верхнего Острога гору или высокую скалу, у подножья которой имелось озеро. Гора эта вызывала у камчадалов чувство суеверного страха как обиталище злого духа, представлявшегося в виде двухголовой и двуххвостовой рыбы. Страх был вполне понятен, так как рыбообразное чудовище Камчатки мыслилось хозяином преисподней, а озеро — входом в нижний мир.
Резюмируя сведения, полученные из этнографии и шаманской мифологии коренных народов Сибири относительно «яну-совидных» изображений рыб, А.П. Окладников нашел возможным подобным же образом интерпретировать и загадочные двухголовые фигурки эпохи каменного века. Нашел он объяснение и тому, почему «излюбленным» объектом древних скульпторов из байкальских рыб служил налим или очень близкая к нему по форме широколобка (бычок).
Налим вообще занимал видное место в шаманском культе народов Байкальского региона как существо, находящееся в близкой связи к нижнему миру и его фантастическим обитате-
лям. А.П. Окладников предполагал, что повод к этому, вероятно, дал общий безобразный вид налима с его гибким, почти змеевидным, туловищем и огромной мордой, привычка рыбы прятаться в расщелинах и норах, а также темный цвет или пятнистая расцветка этого водного существа. Последняя, как известно, всегда связывалась в глазах шаманистов с миром злых духов нижнего мира, с преисподней.
По данным исследователя В.Н. Васильева, изображение налима чаще других рыб употреблялось в шаманских мистериях во время лечения больных, когда шаман отправлялся или же буквально «нырял» через прорубь в нижний мир. В эти фигурки- идолы шаман водворял побежденного им духа болезни и отправлял последнего в преисподнюю.
Однако роль налима в сибирском шаманстве далеко не исчерпывалась всем этим. Необычная «змееподобная» рыба всегда пользовалась особым почитанием людей как священное чувство. В Абыйском районе Якутии, к примеру, местные рыболовы боготворили налима — сылыНарас. Во время путины строго запрещалось называть рыболовные снасти и налима нарицательными именами. Такой запрет, вполне естественно, мог быть в какой-то степени связан с существовавшим культом налима как существа, имеющего прямое отношение к божеству-хозяину вод, озер и рек. В нганасанском фольклоре, по данным Б.О. Долгих, упоминается страшное мифическое Озеро Смерти. Подъезжая к нему, охотник встречает семь диких комолых оленей, которые неожиданно исчезают, а вместо них большой живой налим превращается в голую женщину — хозяйку Озера Смерти.
Прямая связь налима с человеком прослеживается в шаманских преданиях народов Байкальского региона. Сойоты (тувинцы), например, употребляли в пищу все сорта рыбы, кроме налима, коему приписывалось человеческое происхождение. О нем существовало поверье, что это некогда была женщина-утопленница. В записи Н.Ф. Катанова легенда передана в такой редакции: «Был один муж и жена. Жена, осердившись на свое-
го мужа и выйдя с трубкою в воду, стала налимом. По этой причине налима люди (т.е. урянхайцы) не едят». В другом варианте говорится, что некогда налим был старухой. Рассердившись из-за табаку и взяв в зубы трубку, она спустилась в реку. Согласно данной редакции, мясо налима люди не едят, но употребляю! как лекарство для больных.
Аналогичное предание записал в конце прошлого века среди бурят Хангинского рода известный этнограф Северной Монголии Г.Н. Потанин. В нем говорится, что рыба налим (гу-тар) в прошлом была девицей. Родители за что-то рассердились на нее, и девица утопилась.
Вообще, образ налима, а не какой-то иной рыбы, занимает совершенно особое место в фольклоре и шаманских культах бурят. Древние генеалогические легенды говорят о налиме как о предке эхиритов. Именно он, налим, был рожден прибрежной расщелиной Байкала, воспитан в волнах священного озера-моря, пока его не поймала хитростью шаманка Айсухан, чтобы рыбье существо стало человеком-отцом бурятского племени эхиритов. Буряты верили в происхождение своего предка Эхирита от отца-налима, считавшегося племенным тотемом. Особенно интересно в этой связи то, что в некоторых легендах наиболее ранних записей прошлого века налим назван не отцом, а матерью Эхирита. В честь Эхирита буряты пели: «Налим-рыба была его матерью, берег — отцом, а почетным названием — Экгирит!»