ЗАГАДКИ БАЙКАЛЬСКОЙ НЕРПЫ
Поэтическая легенда о происхождении западных бурят от
Эхирита и Хоридоя является одной из самых популярных в народном фольклоре. Однако, рассказывая о далеких якобы происходивших событиях на каменистых берегах озера Байкал, сказители да и ученые почти не обращают внимания на то, что наряду с братьями в древних шаманских мифах фигурирует и их сестра. Когда бездетные шаманки Айсухан и Хусыхэн хитростью завладели детьми Байкала, те закричали: «Возьми нас, Молочное море-мать и Недоступные горы-отец!» И поднялись тут страшные морские волны, едва не унеся с собою женщин-похитительниц. Один мальчик обратился в черную белку и скрылся в горах; брат остался в руках шаманки Айсухан (в других вариантах мифа ею названа Асухэн или, наоборот, Хусыхэн) и получил имя Эхирит; девочка же обратилась в нерпу и ушла в открытое море. Вот такая грустная история.
С той далекой поры ольхонские буряты, уверявшие, что рассказанные события происходили не где-то неопределенно на озере Байкал, а именно близ острова Ольхон, высоко чтили нерпу (тюленя) как древнейшее божество. Причем те религиозномифологические представление и обрядовые действия, которые существовали испокон веков у местных рыболовов и охотников, смутно указывали на давно забытый тотемный характер этого морского животного. Когда, к примеру, убивали тюленя, то его глаза, связанные нервными пучками, бросали обратно в море. Это делалось, якобы затем, чтобы душа животного, вернувшись к хозяину водных глубин Байкала, вновь получила шкуру и туловище и таким образом обрела телесную плоть. Перед отправлением на промысел местные буряты производили ритуальное кропление молочными продуктами. Объясняя суть данного жертвоприношения, байкальские охотники передавали такие слова одного из мифов об Эхирите и Булагате: «Девочка, пре-
вратившись в нерпу, ушла в море. На прощание сказала брату: «Мне суждено превратиться в нерпу, а тебе суждено жить среди людей. Зовись Эхирит, что значит найденный в воде, и давай мне сметану, молоко и тарык». Эхирит же просил давать ему рыбу (т.е. обеспечивать удачей на рыбном промысле). Особое отношение к отдельным частям нерпы, особенно к голове, свято соблюдалось всеми байкальскими охотниками-бурятами. Когда в 1890 году член ВСОРГО Н.И. Витковский пытался приобрести скелет и шкуру тюленя для иркутского музея, он не смог этого сделать даже за очень высокую цену. А череп нерпы ему подарила тунгуска втайне от мужа.
Мысль ученых о том, что культ байкальской нерпы является одним из самых древнейших, уходящих корнями в глубины каменного века, была прекрасно подтверждена раскопками археологов. Так, кости нерпы постоянно встречаются в комплексе жертвенных приношений у подножий писаных скал-святилищ, в пещерах и чаще всего — на временных сезонных поселениях рыболовов и охотников по всему побережью священного сибирского водоема. Найдены также специальные ритуальные захоронения этого морского животного в правильном анатомическом порядке на острове Ольхон. Точно так же эвенки в старину обращались с костями диких зверей, считая, что после соблюдения религиозных шаманских церемоний кости сами собою обретут плоть и жизнь. Безусловно, прав был археолог А.К. Конопацкий, заявивший при подведении итогов своих исследований погребений нерпы на острове Ольхон: «Такие захоронения, содержащие все кости скелета нерпы в небольшой по размеру яме, наводят на мысль о существовании у древних охотников магических ритуалов, направленных на воспроизводство этого животного».
Весьма интересным фактическим подтверждением такого обожествления байкальской нерпы является находка другим археологом, Л.П. Хлобыстиным, вблизи входа в Лударскую пещеру на севере континентального моря Сибири озерной гальки, удивительно напоминающей по форме фигурку фаллоса,
который лежал непосредственно под дерном в сопровождении отгцепов, кремневых наконечников стрел, черепков битой глиняной посуды. Раскопки самой пещеры установили факт ее использования либо в качестве временного жилища охотников на нерпу, либо в роли святилища местных поморов в эпоху каменного века.
Что касается самого камня, то на боковой расширенной части гальки имелся прекрасный по технике исполнения гравированный рисунок нерпы, лежащей в профиль в настороженной позе, головой к узкому концу фаллической скульптурки. Древний художник хорошо передал не только характерный контур фигуры морского животного, но и другие специфические детали нерпы: усы, глаза, ластоногий хвост, остроконечную мордочку. На теле животного и около имелись слабые следы процарапанных линий.