Появление драконоподобных чудовищ всегда сопровождается страшными природными стихиями. Сказка «Хан-Гужир» красноречиво передает такую сцену. У подданных царя Гули Тальян-шара мангатхай угоняет скот и поедает людей. Он выходит из глубин «желто-молочного» моря, и всякий раз перед его появлением на поверхности воды поднимаются огромные волны и возникает желтая пена. В сказках «Охотник», «Дурак-сын и волшебный перстень» сообщается, что везде, где появлялся ман-гатхай, на землю падал ядовитый желтый туман, от которого засыхали деревья и дохли звери. Появление на поверхности воды двадцатипятиголового змея Харто-Шарта всегда сопровождалось сильными морскими штормами и белой пеной.
Древнекитайские известия расширяют перечень мифологических образов духов-божеств Байкала. По одному из вариантов, бог Северного моря Юй-цанъ иногда появляется восседающим на паре драконов. Перевод иероглифа дает представление, что это существо имело «рыбье тело», а второе его имя Юан-минь уточняет: она была в первоначальной ипостаси «большой
рыбой». Третье же имя — Гунъ — совершенно отчетливо рисует ее «рыбой-китом».
Кит этот был поистине огромен, «нельзя даже сказать, во сколько тысяч ли». Но иногда с ним творилось нечто невероятное. Он мог вдруг ни с того не с сего закачаться и превратиться в птицу Пэн — огромного злого феникса. Когда у птицы-кита наступали моменты гнева, при котором Юй-цань вылетал из моря в образе духа ветра, два его черных крыла затмевали небо от горизонта до горизонта наподобие туч. Взмахи этих крыльев поднимали страшный ураган и огромные, доходящие до неба, морские волны. Ревущий и стонущий, леденящий и пронизывающий до костей северный ветер доходил и до теплых земель юга, неся снега, болезни и смерть.
Самое интересное заключается в том, что и образ хана, бытовавший у древних курыкан Прибайкалья, дошел в ярком выражении у их потомков в лице якутов и бурят. В якутском эпосе говорится, что в преисподней Байкала живет «гибель-дракон-рыба с чешуею назад, с плавниками наоборот» или «гибель-ерш-рыба с жабрами назад, с чешуею навыворот». О страшной рыбе-драконе Абарге в бурятских преданиях сохранился целый ряд сюжетов. Обитая, якобы в черных глубинах Байкала, она поражала воображение своими громадными размерами (способностью ложиться поперек озера от берега до берега) и особенно широко разверстой зубастой пастью:
На дне молочного моря С тринадцатью плавниками Большая рыба Абарга — Ездовое животное
Уһан-Лобсона.
В бурятской мифологии есть также образ Абарга-загаһан-рыбы большой величины — прародительницы и царицы всех рыб, или Абарги-могое — прародительницы и царицы всех змей.
У мангатхая из сказки «Лодой-Мэргэн» есть единственный помощник — огромная чудовищная рыба Мажин, являвшаяся дядей (?) по отношению к первому. Существо, впрочем, очень
распространенное в древнем бурятском фольклоре и вне связи с драконами. Зажав во время схватки на берегу моря пастуха Борболдоя, владыка морской пучины такими словами призывает рыбу, стараясь обрадовать ее вкусной пищей:
Огромное чудовище-рыба
Мажин,
Дядя мой, поближе Прислушайся!
Большеротый мой, Раскрой рот!
Большеротый мой, Раскрой пасть!
Брошу я тебе такое, что В желудке твоем даже Донышка не покроет, А пищевода твоего Даже не пощекочет.
«И только, было, собрался он пастуха Борболдоя кинуть в море, — повествует сказка, — как пастух Борболдой вырвался из подмышки и бросил в воду самого мангатхая. Мангатхай поплыл по морю черному — оно забурлило; поплыл по морю синему — оно зашумело. И когда он совсем был близко к 6epeiy, рыба-чудовище проглотила его».
Привлекает внимание и тот интересный факт, что древние китайские информаторы помещали вход в подводный потусторонний мир в районе острова Ольхон, а точнее — в Малом море или близ мыса Ижимей. Случайность ли это? Оказывается, и тут мы встречаемся с географической закономерностью абсолютного числа размещения курыканских кладбищ именно здесь, в компактном месте побережья Байкала. Из изученных 542 могил 486 (или 86,35%) находятся в Приольхонье. Как полагает Б.Б. Дашибалов, высокая концентрация курыканских захоронений вокруг острова Ольхон может свидетельствовать об общем культовом месте, где могли собираться представители различных родовых групп, объединяемые общеплеменным сакральным