центром. Конечно, довольно необычно считать Приольхонье единым местом захоронения курыкан Прибайкалья, но больше в иных уголках Восточной Сибири погребений практически нет, и этот странный факт опровергнуть пока невозможно. А при связи с древнекитай-
скими известиями подводном мире умерших курыкан
 |
| Ттип курыканских шатровых над-гмогильных склад/ок. |
о наземно-упокоения на остро-
ве Ольхон (где, кстати, в каменном жилигце-пещере жил владыка Северного моря и, надо д-умать, охранитель страшного входа в царство теней,)' тео
рия эта полугчает ф. илософское
обоснование. И уж совсем любо-
Рис. П .П. Хороших . ..
пытно то, что здесь же буряты-
шаманисты размещают жительство Эрлиг Номон-хана — влады-
ки нижнего мира умерших предков. Его птицеобразный брат Хан Хото-баабай (существо, известное в мифологии якутов как хозяин Ольхона и всего Байкала) помогал ему отправлять в темницу загробного мира души умерших людей. Из свиты Эрлиг-хана шаман Эдимхэ-боо также занимался «умерщвлением» людей путем поклонения их греховных душ и препровождением их в преисподнюю. Кстати, согласно древней бурятской мифологии, этот вход в подземный мир именуется «ухэли уудан» — дословно «ворота смерти», возврата через которые обратно нет.
Я не думаю, что все удивительные факты совпадения древних и более поздних по времени сведений о якобы именующемся в районе острова Ольхон страшном входе в подземно-подводное
царство умерших предков являются простой случайностью. Дело, скорее всего, в бытовании древнейшего религиозно-
мифологического представления курыканских поморов, отголоски которого дошли до наших дней в старинном шаманском фольклоре их потомков в лице якутов и западных бурят.
В проблеме «курыканы — якуты — западные буряты» присмотримся к Ольхонскому краю повнимательнее. С курыкана-ми вроде бы все ясно. Существование мифологического представления о далеких предках якутов и бурят, о якобы едином общеплеменном месте захоронения умерших предков, вероятно, не подлежит сомнению, хотя и нуждается в логическом обосновании.
Попадая на Ольхон, поражаешься не только наличию большого числа археологических памятников данного района, прежде всего могильных, но и какому-то трепетному отношению к ним местного бурятского населения. Неким ранее обитавшим здесь «хара-монголам», или «монголам-бурханам», приписываются типично курыканские каменные стены (городища) и наблюдательные вышки, называемые «шулуун монгол шибээ» — «каменные монгольские крепости», а также особо большое число древних некрополей.
Оригинальный культ «монгол-бурханов», вероятно, подтверждает этнологическое родство бурят с предками-курыканами, либо является живым продолжением ранее бытовавших религиозных традиций.
Согласно шаманской мифологии, «монголы-бурханы» («хара-монголы», «шара-монголы», «ута-монголы» и др.) являлись коренными жителями Прибайкалья. Затем при появлении белой березы они либо откочевали в отдаленные места, либо заживо похоронили себя под каменными надмогильными сооружениями. Души умерших превратились в духов-хозяев тех мест, где стояли их юрты и располагались кочевья. Поскольку, мол, населения было много, то, естественно, и «хозяев» много: они СО
ставляют как бы целое сословие мелких территориальных духов. В этой связи ольхонские буряты перед постройкой новой юрты обязательно испрашивали разрешения у духа «монгола-бурхана» и делали ему жертвоприношение. Некоторые духи считаются очень свирепыми, злыми, посылают болезни, умерщвляют скот и детей, топят в море и т.п., требуя постоянных жертвенных даров. Самые жестокие духи «монголов-бурханов» обитают на берегах Малого моря, там, где находится страшный вход в подземно-подводное царство мертвых.
Вообще-то, нужно сказать, что культ «монголов-бурханов» особенно распространен среди кудинских, верхоленских, оль-хонских и байкало-кударинских бурят, но важно то, что он географически совпадает с границами бывшего государства ку-рыкан, причем объектами почитания являются исключительно курыканские памятники. В Баргузинской долине аналогичный культ существует по отношению к бартутам (эвенк. Корчихол-хори). В устье Селенги «монголы-бурханы» — это будто бы духи убитых в боях «монгольских» воинов. В старину, как писал Т.М. Михайлов, в каждой местности, в каждом улусе, «чуть ли не в каждой усадьбе» якобы находили места их захоронений, а посему молебны этим духам носили массовый характер. В Тункинской долине есть указания на связь местных некрополей эпохи средневековья с некими «китайцами».