То, что «страна змей» близ внутреннего моря Сибири не есть плод фантазии людей, подтверждают записки араба Гардизи, который побывал в кочевьях кимаков (совр. Восточный Казахстан и Южный Алтай) с торговым караваном. Среди многих сведений о Сибири, которые он собрал в книгу «Зайн ал-Ахбар», есть описания Саянских гор и прилегающих к ним районов. «От Кемиза до Манбек-Лу, — писал Гардизи, — два дня пути идут по горам, потом приходят в лес; начинается степь, источники, места охот, до горы, которую называют Манбек-Лу, гора высока; на ней много соболей, гора хорошо населена. После Манбек-Лу приходят к Кёгмену». В другом месте говорится, что от гор Манбек-Лу до р. Гянь семь дневных переходов.
Даже при первом взгляде на это скупое описание ощущаешь картину ландшафтов, близкую к Туве или северной части Монголии, а именно: южного Присаянья. Перед Саянами в семи дневных переходах на восток от реки Гянь действительно имеется гора Манбек-Лу. Гянь же, — это верховья современного Енисея (Кем). Гардизи правильно отобразил и богатство тамош-
него края в виде пушнины, и хорошую ее заселенность людьми, то есть таежными охотниками на соболя.
В данном описании, конечно же, должна привлечь внимание необычность топонима Манбек-Лу, ибо в переводе с древнетюркского языка он дословно означает «Место обитания стремительного дракона-хозяина», или, надо полагать, чудовищного летучего змея-дракона. Отсюда следует, что образ мифического дракона — властелина Саянских гор — возник под влиянием каких-то объективных причин, и скорее всего речь идет о культовом значении горы, на которой «обитал» чудовищный змей. В этой связи на память сразу же приходит образ горы близ берегов Байкала, где томился несчастный дракон Чжулун, длиною в 1000 ли. Обитая в стране мрака, это божье создание держало в пасти горящий светильник; коим и освещались далекие северные страны. При этом дракону нельзя было делать лишние движения и даже дышать, ибо сразу же поднимался страшный ветер, донося в теплые страны стужу и ненастье. Позднее в память о мифическом Чжулуне древние китайцы одну из стран близ берегов Байкала назвали именем дракона.
Здесь любопытна этимология имени Чжулун. Некоторые авторы делят его на две части: от «чжу» — лось, и «лун» — дракон. Однако, на наш взгляд, можно принять и другую версию, если иметь в виду язык местных народов, как в древности, так и в современности. Чжулун удивительно совпадает с монгольским чу-луун или бурятским шулуун — «камень». И речь может идти о Саянском хребте, который в старину называли «Камнем». На это указывает и сходство его длины с «ростом» Чжулуна в 1000 ли (500 км). Именно Саяны с их высокими вечно заснеженными горами приносят на юг холодное дыхание вечной зимы.
Но обратимся еще к одному летописному источнику XIV столетия. Говоря о происхождении племени татар (т.е. монголов), Рашид-ад-дин сообщал следующее: «Говорят, что, когда племена татар, дурбан, салжиут и катакин объединились вместе, они все проживали по низовьям рек. При слиянии этих рек образуется
река Анкара-мурэн. Река эта чрезвычайно большая; на ней живет одно монгольское племя, которое называют усуту-мангун».
В этом отрывке хорошо видно, что речь идет о северных склонах Восточных Саян вплоть до реки Ангары. Упоминаемые реки — это, несомненно, Иркут, Китой, Белая, Ока и другие, берущие свое начало из ледников и вечной мерзлоты обширной горной страны. Именно на этом участке река Ангара имеет самое крупное число притоков. В их нижнем течении и жили во все минувшие века и тысячелетия основные группы населения Восточной Сибири, а в средневековье — курыканы и сменившие их монголы. Топонимы с основой «татар», «дурбан», «салжиут» и «ката-кин» до сих пор существуют в местных географических названиях, а среди местных бурят встречаются и роды с такими же именами. Примечательно, что Рашид-ад-дин не объединяет под понятием «татары» еще три других местных племени. В то же время мы знаем, что коренные жители Приангарья, тюркоязычные курыканы, как раз и составляли союз трех племен, воевавших с пришельцами-монголами.