Здесь мы вновь обратимся к этнониму «усуту-мангун», которое, судя по произношению, — монгольского происхождения. «Усуту» переводится как «вода» (Ус, Усун), а «мангун» — «змея», причем с понятием «чудовищная» (Манут-т, Мангу-с, Манга-т и т.д.). Отсюда логично следует буквальный перевод — «Страна водяных чудовищных змей или драконов».
Вполне возможно, что в данном случае речь идет не о самоназвании монгольских племен, а о той характеристике (прозвище), которую им дали курыканы. В героическом эпосе якутов, к примеру, очень красочно описывается древняя прародина, зажатая, с одной стороны, озерами Хубсугул и Байкал, а с другой — Саянскими горами и хребтом Хамар-Дабан. Именно туда с юга через горный перевал все время проникали злые мангуты в образе драконов, с коими отважные баторы вели нескончаемые сражения за свою исконную землю.
Безусловно, в данном эпосе отражено время борьбы куры-кан (предков якутов и бурят) с пришельцами-монголами, актив-
ное время продвижения которых к берегам Байкала происходит незадолго до образования под властью Чингисхана Великого Монгольского государства. С точки зрения курыкан, очень точную характеристику «усуту-мангунам» дал Рашид-ад-дин: «Это племя (татар) славилось поножовщиной, которую оно устраивало промеж собой по причине малой сговорчивости и по невежеству, бесцеремонно пуская в ход ножи и сабли..; в их природе преобладали гнев и зависть. Если бы при наличии их многочисленности они имели друг с другом единодушие, а не вражду, то другие народы... и вообще ни одна тварь не была бы в состоянии противостоять им. И тем не менее, при всей вражде и раздоре, кои царили в их среде, — они (уже) в глубокой древности большую часть времени были покорителями и владыками большой части монгольских племен и областей, выдаваясь своим величием и полным почетом (от других)».
В свете сказанного можно было бы понять, что название необыкновенных стран близ берегов Байкала дано исключительно по своеобразным этническим признакам. Однако «связь» конкретного народа с чудовищными змеями-драконами этим отнюдь не объясняется, а усложняется. Зато более правдоподобную версию дает тот же Рашид-ад-дин в той части своих летописей, где он приводит сведения о стране Баргуджин-токум, лежащей к северу от границы собственно монгольских кочевий. Теперь считается доказанным, что под Баргуджин-токумом следует понимать не только ныне известную долину реки Баргузин с кочевьями былых баргутов, но и обширную географическую территорию севернее р. Селенги, а также к западу и востоку от озера Байкал.
В редакции Рашид-ад-дина речь идет об обожествлении грозовой молнии, представляемой местными народами в образе огненного дракона, падающего на землю. Точнее, молния происходит от некоего небесного животного, подобного дракону. «В областях (будто бы) видят, своими глазами, как она падает с неба на землю, бьет по земле хвостом и извивается, а из его пасти извергается пламя». На небо же дракон попадает из черных мор-
ских глубин Байкала: следовательно, чудовищное животное является его обитателем и божеством.
Занимательно, что Рашид-ад-дин в своих летописях приводит и строки некоего стихотворения (шаманского призывания?), ходившего среди монголов в отношении страшного морского чудовища:
Он похож на крокодила,
Когда в беге играет в небосводе.
Как будто подымается из моря
Его разгневанное темноцветное тело;
Зарычит он, словно дракон,
Когда разгневается на мир, Изрыгает огонь и дым Из пасти зубов своих.
Чтобы было понятно, что речь идет о землях, близких к озеру Байкал, Рашид-ад-дин назвал их «Могулистаном», «В стране Могулистан, — писал он, — холод бывает чрезмерным, а в особенности в той ее части, которую называют Баргуджин-Токум; (там) непрерывно и последовательно падают молнии».
Далее идет изложение религиозных обрядов, связанных с почитанием молнии-дракона, вернее, того, что нельзя делать во избежание попадания молнии. Они были общими, судя по письменным источникам, для всех околобайкальских «лесных» народов того времени. Меркиты Селенги, к примеру, во время грозы одевались в белое одеяние, скакали по степи на лошади и кричали: «Я — меркит!», тем самым давая осознавать огнедышащему дракону-молнии свою причастность к его почитателям.
Исключительно важно то, что подобные обряды и религиозномифологические представления сохранились у местных бурят и по сей день. На острове Ольхон есть место, где обитает само «божество грома» Угутэ-ноин. Шаманским даром, помимо наследственности, мог обладать человек, предки которого были поражены молнией. Тункинские буряты верили, что главная вершина Восточных Саян Мунку-Сардык образовалась после того, как на это место опустилось вместе с громом и молнией одно из не-