О культовой традиции данного места свидетельствуют тибетские надписи, выбитые на приречных (р. Иркут) скалах. А.П. Окладников говорил мне об обнаружении здесь каких-то на-
скальных рисунков, и эти сведения нашли отражение в изданной карте памятных мест Бурятской АССР (1973 г.), но просмотренный материал в музее ИИФФ СО АН СССР (Новосибирск) дал лишь наскальные тибетские знаки. Вблизи святого шаманского места имеется и неисследованная пещера, хорошо видимая с древней кочевой тропы (ныне — шоссе в Монголию). Видимо, основой культа явился древний придорожный барисан, связанный с перевалом (Хара-дабан — «Черный перевал»).
Культовое место действует до сих пор. Оно выражено большим количеством ленточек, привязанных на деревьях, и алтарем с жертвенными приношениями, главным образом пищей. Проезжающие путники делают здесь остановку и брызгают местным духам водкой. Сохранилось и каменное обо, видимо, еще описанное К. Риттером. Духом-«хозяином» перевала считается Хара-дабаани-эжен. Интересно, что в XX столетии на Хара-Дабане стали поминать и души убитых здесь бойцов из партизанского отряда Н.А. Каландаришвили, могила и памятник которых находятся неподалеку.
Монды. Местное название Мойгу. Культовое место образовано на левом берегу Иркута на скале Мойгу байсан. По данным К. Риттера, утес испокон веков считался священным: местные жители собирали здесь помет полевых мышей, водившихся в большом количестве, поскольку он считался священным лекарством. Равным образом собирали камни, хранимые как талисман.
Старые легенды повествуют, что в давние времена вблизи утеса Мойгу-байсан жили «китайцы», оставившие круглые каменные ограды (городища), но это есть типичные средневековые могильные курганы, известные также в долинах рек Оки и Жемчуга. Добавим, что древние кладбища, как правило, устраивались вблизи священных родовых гор. В старину такие па мятники, не связанные с историей бурят, действительно принимались за «китайские», поскольку жители не могли их датировать.
По шаманской мифологии эжином Хангинского караула (поселения Монды) считался Дархан-ноён, а всей местности Мон — Хужир-нойон. Местных духов-покровителей, по Г.Н. Потанину, мондинские буряты вообще именовали хат-бурхыт, а конкретно — Тархан-дуриск, отцом которого был некий Тайхын, а матерью — Иджи-хан. По преданиям, он жил в местности Мон в совершенном одиночестве, был шаманом и кузнецом. Поев луковицу сараны из рук «нечистой» девушки, Тархан-дуриск умер и похоронен на этой горе, ставшей с тех пор священной. С тех пор, мол, здесь нет змей, белой сараны и сосны, «и не ходит верблюд». Культ местного шамана-кузнеца сохранился до наших дней, однако почитаемому образу дано новое имя Монходой-дархан.
Мунку-Сардык является наивысшей точкой Тункинских Альп и Восточных Саян, имеющих вечные снега и ледники. Хотя сегодня культ горного пика носит у бурят более поэтический (фольклорный) характер, тем не менее, он считается свя-
щенным у всех вблизи живущих народов — бурят, сойтов и монголов. Соответственно бытует большое количество разнообразных самостоятельных шаманских преданий.
Так, академик Г. Радде в XIX столетии приводит легенду о происхождении топонима в связи с неким богатырем Мунку, погибшим во время поисков волшебной царевны, проживавшей среди снежной Саянской горной страны и восседающей за золотым столиком с золотою чашей в руках.
Г.Н. Потанин писал о якобы сохранившихся следах о похождениях Чингисхана: Мунку-Сардык (Мунку-Саган) есть его слюна, которую он выплюнул, покурив трубку; голец Баин-ола — зола от этой трубки; Янгит-джинса (камень) — навер-шие шапки хана; Талы-болдок-тологой — это тот холм, на котором «был взят Шингыс-хан» (?). По другим легендам указанные 4 горы являются сыновьями Чингисхана. Есть упоминание М.Н. Хангалова об еще одной близлежащей к Мунку-Сардыку священной горе — Ахан-Улан (или Ахан-Хорьхон), которую «заселили» 9 дочерей Матери Неба Эхэ Юрин-тэнгэри.
По данным того же Г.Н. Потанина, мондинские буряты считают духом-«хозяином» высочайшей вершины Восточных Саян Мунку-саган-хутул-хан-морин-нойона. Называли и некоего Хятагая, слетевшего с неба вместе с громом и молнией на Мунку-Сардык, причем две вершины и есть Хан Морин и Хятагай. По словам мондинского ламы, Мунко-Саган был Шоно-нойон («Волк-господин»), или Аяйхан-сурукдык, который считался эжином Барун-Далая (т.е. озера Хубсутул или Косогол). По буддийскому культу «хозяином» Мунку-Сардыка (Мунхэ-Сагаана) является Бурэн-хан, то есть «Хан Спокойствия и Тишины».