Над островом разлилась необычайная тишина с какой-то редкой в осеннюю пору теплынью. Люди знали, что после такой тишины и такого тепла обычно разражается буря. И солнце, подглядывающее в багровую щель заката, как бы старалось внушить человеку тревожную мысль: мол, не обманывайся, не впадай в благодушие, не размягчай себя, скоро будет все иначе, готовься к самому худшему — приближается буря.
А тут еще не давали покоя вести о том, что Берг намерен переселить всех островитян на землю Бессонного чудовища.
Тихо переговаривались между собой люди, сидя у костра. Немногие из участников этого печального праздника бывали на острове Бессонного чудовища, однако все знали мрачную легенду о нем, по которой выходило, что там рождаются самые недобрые духи, там же замышляют они, собравшись у костров, свои коварные проделки, которыми обычно досаждают людям, живущим на соседних островах.
— Когда вы бродили по спине Бессонного чудовища... угли от костра или само кострище нигде не заметили? — наклоняясь к уху Брата медведя, вполголоса спросил Брат кита.
— В одном месте я споткнулся и плюнул с досады. И камень вроде бы зашипел... наверное, был раскаленный...
Брат орла, подслушавший этот разговор, громко засмеялся. Брат кита дал ему увесистый подзатыльник. Юноша втянул голову в плечи, отодвинулся подальше от костра, конфузливо улыбаясь.
Вытащив из замшевого мешочка косторезные инструменты, Брат медведя принялся вытачивать из оленьего рога фигурку, в которой все угадывали Чистую водицу. Это стало страстью убитого горем отца. Фигурка Чистой водицы многими теперь возводилась в степень амулета.
Так вот и шел этот праздник доброго соседства двух объединившихся стойбищ: в тихом разговоре, в печальном чаепитии, вызывая у его участников чувство единения перед грозящей опасностью; и наверное, праздник этот принес бы им душевное облегчение, если бы не появился из тьмы колдун.
Всмотревшись в людей, сидящих у костра, колдун вернулся в свой чум, выволок из него на полозьях чучело росомахи, установил его у входа и сказал, обращаясь к Сестре куропатки:
— Мать Сестры росомахи, посмотри вон туда! Хорошенько всмотрись... Не видишь ли ты, как твоя дочь, которую ты называла Чистой водицей, нашептывает своей властительнице на ухо сказку? Запомни ее новое имя — не Чистая водица, а Сестра росомахи...
Сестра куропатки напряженно смотрела в сторону чучела росомахи, и глаза ее наполнялись страхом и надеждой, словно она и вправду ожидала увидеть хотя бы смутную тень Чистой водицы.
Брат медведя, выронив косторезные инструменты, переводил взгляд то на жену, то на чучело росомахи, и в лице его, кроме страха, было столько страдания, что на него тяжко было смотреть.
— Что же ты не радуешься, Брат медведя? Или готов отвергнуть дочь лишь потому, что она сменила имя? Ну покличь ее, покличь! Назови Сестрой росомахи, и она подойдет, невидимая и бесшумная, к тебе. Ты почувствуешь, как она легкой ручонкой погладит твои волосы...
Колдун наклонился над Братом медведя, провел ладонью по его волосам. Увидев на оленьей шкуре среди косторезных инструментов фигурку Чистой водицы с продетым в нее ремешком, он поднял ее, надел себе на шею. Это была воистину искусная работа. Чистая водица, чуть запрокинув голову, как бы смотрела на солнце или на летящую стаю лебедей.
— Не подаришь ли ты мне эту фигурку? — миролюбиво попросил колдун. — Пусть она будет и моим амулетом, как у всех вас.
И вдруг, осененный внезапной догадкой, колдун повернулся к чучелу росомахи, подбежал к нему, сорвал с себя амулет. Повесив на шею чучела фигурку Чистой водицы, торжественно сказал:
— Вот ее достойное место! Я вам говорил, что Чистая водица, а по новому имени Сестра росомахи, должна стать хранительницей Дочери всего сущего. Отныне каждый, кто носит такой амулет — хочет он того или не хочет — становится человеком, поклоняющимся росомахе!
И онемели люди. Кое-кто уже готов был сорвать с себя амулет. Но ведь это был образ Чистой водицы! Бесконечно дорогой образ! Все повернулись в сторону Брата оленя, у которого тоже был такой амулет: что он скажет?
Долго смотрел в огонь костра Брат оленя, и людям уже казалось, что он не знает, как ему быть. Колдун торжествующе усмехался.
— Брат орла, не скажешь ли мне, чем набито чучело росомахи? — вдруг спокойно спросил Брат оленя.
— Сухой болотной травой! — воскликнул юноша. — Я заметил, левый бок у нее продырявился и оттуда торчит трава...
— Ну как же это ты поленился починить чучело? — с притворным благодушием пожурил Брат оленя своего противника. И настойчиво поискав встречи с ускользающим взглядом колдуна, спросил: — Не считаешь ли ты, что наши головы тоже набиты сухой болотной травой?