— Что с тобой? — спросил он, хотя и догадывался, какая чудовищная мысль пронзила ее.
Старцы вопросительно посмотрели на Гедду. Девунка, напряженно изломав брови, прислушивалась к голосам у костра.
— Не пойму... там было что-то недосказанное...
Морщины на лбу Брата совы начали медленное движение: определенно это были русла его не столь уж и прямо текущей мысли с ее тревогой, сомнениями, надеждами на лучшее.
— Что ж, иногда в недосказанном бывает больше всего и сказано, — наконец изрек он и после долгого молчания спросил: — А не пригласить ли кого-нибудь из белых на трубку здравого мнения? Пусть, в конце концов, объяснят, что там у них происходит. Нам небезразлично, какая беда грозит срединному миру, имя которому Земля. Если спор возник и надо понять, кто виновен, мы готовы рассудить ту и другую сторону. За нами сила священной трубки здравого мнения. Я спрашиваю у вас, мудрецы, кого пригласим?
— Ялмара, — ответил Брат кита.
— Ялмара, — согласился Брат зайца.
— Что ж, я вас понимаю, — согласился и Брат совы. — Этот человек, как о том говорит Брат оленя, побывал во всех концах света, он много видел. А главное, мы могли не однажды убедиться, насколько здравым бывает его мнение. Попросим Гедду, чтобы позвала его и объяснила, что мы от него желаем.
И когда Ялмар предстал перед старцами, Брат совы вдруг растерянно развел руками и сказал конфузливо:
— Прости, я не хочу тебя обидеть, но ты, кажется, хоть немного, но принял бешеной воды.
Ялмар с такой же конфузливостью поднес руку ко рту.
— Не скрою, принял.
— Тогда подождем два дня. — Брат совы глянул в глаза Ялмара открыто, с прямотой человека, идущего от солнца. — Ты сам понимаешь, о чем мы хотели бы тебя расспросить, Гедда тебе объяснила. Нам необходим твой светлый, как солнце, рассудок.
— Понимаю, — почтительно подтвердил Ялмар и медленно вышел из чума.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ПУСТЬ ПРОКЛЮНУТСЯ ПТЕНЦЫ
Мария заметила, что Ялмар вышел из чума очень смущенный, поднялась ему навстречу.
— Наверное, спать мешаем людям, — сказала она и после некоторого колебания недоуменно спросила: — И почему у нас такой странный ужин? Одни гости, или господам не угодно...
— Есть, есть и это, — прервал Ялмар Марию, отводя ее в сторону от костра. — Отец мой не очень балует своих пастухов. Пожалуй, только с Братом оленя он тут и считается. Так что не жди здесь идиллии...
— Зачем тебя приглашали в чум?
— Если бы ты знала, что мне предстоит. — Ялмар невольно повернулся в сторону чума Брата совы с каким-то странным выражением неуверенности. — Мудрецы потребовали от меня здравого мнения о том, что происходит с человечеством. Они чувствуют, что мир лихорадит. В чем причина? Кто виноват? Вот на какие вопросы они ждут ответа...
Чуть запрокинув голову, Мария смотрела на Ялмара, стараясь понять, насколько он серьезно относится к требованию мудрецов. Наконец задумчиво проговорила:
— Что ж, они имеют право требовать от тебя ответа. И, пожалуй, они будут очень категоричны в своем нравственном императиве. Да, да, я не боюсь этих слов по отношению к ним. Ты сам мне это внушил.
Из своего чума неожиданно вышел Брат медведя, дурашливо похлопал по рту и сказал:
— Жена оленьими жилами зашила мне рот, чтобы я не пил ни капли. Но я порвал жилы.
— Ну и зря! — грубовато бросил ему Томас Берг. — Не прикидывайся заяц лисицей, не выйдет. Ты ни черта не получишь...
Было видно, что Брат медведя обиделся. И тогда Томас Берг сжалился:
— Ну, ну, иди. Тут есть еще глоток.
Вслед за мужем вышла и Сестра куропатки, протерла кулачками заспанные глаза и потребовала:
— И мне... мне тоже!
Гонзаг с презрительной усмешкой наблюдал за поведением аборигенов и вдруг вспомнил о Луизе.
— Между прочим, господа, я хочу напомнить... на меня сегодня совершалось покушение. Вам быть свидетелями.
— Покушение? — Томас Берг с лукавым видом поманил к себе сына пальцем. — Ты что-нибудь видел подобное?
Ялмар резанул Гонзага белозубой и такой же, как у отца, донельзя глумливой усмешкой:
— Что-то я не припомню такое...
— Ох и разбойники эти Берги! — нашел в себе силы Гонзаг все свести к шутке. Глубоко вздохнул, настраивая себя на благодушный лад. — Между прочим, приятно почувствовать себя дикарем, вкусить жизнь, так сказать, из первоистока...
— Вкушайте, вкушайте, — язвил старый Берг. — Только вот лично я дикарем себя не чувствую.
Гонзаг перевел насмешливый взгляд на Брата медведя.
— Ну а ты что скажешь по этому поводу? Чувствуешь себя дикарем? И понимаешь ли, что это значит? На вот допей, у меня осталось.