Первого оленя, который вез нарту, вел на поводу Брат медведя. К этой нарте поводом был привязан следующий олень, который вез свою нарту. К его нарте был привязан поводом третий олень. Так образовался обоз из тринадцати упряжек. Кроме этого обоза, по тундре острова двигалось еще двадцать точно таких же. Чистая водица смотрела на огромное облако снежной пыли, взбитое перегоняемым стадом, старалась разглядеть Белого олененка, но его не было видно среди доброй тысячи оленей.
Когда стало темнеть, кочевники остановились. Мужчины и женщины начали быстро по заведенному веками порядку собирать чумы. Брат оленя устанавливал ветряк: значит, будет электрический свет. В чумах через раскрытые входы светились костры. Женщины свежевали забитых оленей: сегодня будет праздник первой перекочевки. Посреди стойбища разожгут большой костер, вокруг него устелят снег шкурами. Возможно, что кто-нибудь прибудет в гости из трех других стойбищ на острове.
Гости действительно прибыли: колдун и с ним еще двое. Колдун вошел в чум Брата оленя и провозгласил хрипловатым, густым голосом:
— Я воздаю честь твоему очагу своим появлением.
— Садись, гость, — спокойно пригласил хозяин чума. — Нужно ли тебе?
— Если ты имеешь в виду свое покровительство, то я в нем не нуждаюсь. Позаботься о том, чтобы ты мог заслужить мое покровительство.
— В таком случае... в чем твое начало? — задал свой второй особый вопрос Брат оленя.
— В твой чум явился бог! Возможно, уже половина островитян видит меня в своих снах...
— Мне, к моему удовольствию, ты еще ни разу не приснился! — воскликнула Сестра горностая, бросая шкуру оленя у костра.
— Это не белая шкура! — возмутился колдун.
— Посиди на ней, может, она от страха перед тобой поседеет и станет белой, — еще насмешливее сказала Сестра горностая.
— Я покидаю ваш чум! — И колдун стремительно вышел.
Закрыв в притворном отчаянии лицо руками, Брат оленя от души рассмеялся, довольный остроумием жены, но тут же помрачнел и сказал:
— Сейчас он будет требовать жертвенный крови существа иной сути...
— Белого олененка? Неужели позволишь? — Сестра горностая невольно приложила руку к сердцу.
Брат оленя не ответил, напряженно что-то обдумывая. Потом попросил:
— Позови Брата орла. Мне надо кое-что предусмотреть...
В центре стойбища уже полыхал костер. Женщины, каждая из своего чума, несли шкуры, устилали вокруг костра снег. Возбужденно кричали дети, радуясь наступающему празднику, лаяли собаки. Выбрав белую шкуру, Брат луны уселся, скрестив под собой ноги, спрятал руки вовнутрь малицы. Увидев Брата медведя, спросил:
— Сколько лет твоей самой младшей дочери?
— Восемь, — ответил Брат медведя, тревожно оглядывая детишек, которые издали наблюдали за странным гостем, боясь подойти к костру.
— Позови ее ко мне.
— Она уже спит.
— Все дети ждут праздника, а твоя дочь спит? Вон она среди ребятишек.
— Не пугай ребенка, — умоляюще попросил Брат медведя.
Колдун укоризненно покачал головой и сказал загадочно:
— Глупый человек. Ты и не догадываешься, какое величие пророчу я твоей самой младшей дочери...
К костру подходили люди. Брат луны оглядывал их непроницаемым взглядом. В малице с пустыми рукавами он напоминал какую-то огромную нахохлившуюся птицу со сложенными крыльями. Наконец он снова вдел руки в рукава и, закурив трубку, сказал:
— Мне сегодня тоскливо. Я устал быть страшным. Я хотел бы кого-нибудь из вас обнять...
К всеобщему удивлению, колдун подошел к Брату зайца и крепко обнял его. Старик закашлялся и попросил конфузливо:
— Ты уж не слишком ломай мои старые кости, пока они не рассыпались.
Облегченно вздохнув, колдун вернулся на прежнее место и вдруг горько посетовал:
— Странно, старик, что ты не упал передо мной на колени. Видно, ты и понятия не имеешь, кто тебя обнял.
Вглядевшись в стайку притихших ребятишек, сидящих у костра, колдун поманил к себе Чистую водицу.
— Ну иди, иди же ко мне. Запомни, я твой покровитель. — Сам подошел к испуганной девочке, присел перед ней на корточки. — Чистая водица. Имя какое! Имя, от которого веет первозданной свежестью. Имя первочеловека...
Потрепав девочку по щеке, колдун встал, медленно обошел вокруг костра.
— Ты не должна сгореть в атомном огне, Чистая водица. У тебя другая судьба. Ты станешь матерью нового человеческого рода... Да, да, это произойдет ровно через десять лет, именно в этот день, в этот час и в эту минуту. Над миром взметнется атомный огонь. В живых, возможно, только мы с тобой и останемся, Чистая водица. Тебе будет восемнадцать. Мне пятьдесят... Это, конечно, немало, но не так и много...