К костру, расталкивая толпу, решительно подошла Гедда, взяла Чистую водицу за руку и сказала на языке белых, обращаясь к гостю:
— Как вам не стыдно! Перед вами ребенок. Хорошо еще, что вас тут не все понимают...
Гедда увела сестру от костра, негодующе оглядываясь.
— Подбросьте в огонь хворосту, — приказал колдун. — Да побольше!
Брат медведя послушно выполнил приказание. Сырой хворост, прежде чем взяться огнем, густо задымил. Колдун напряженно наблюдал за дымом, порой как бы зачерпывая его в ладони, подносил к носу и что-то бормотал. Потом лег на одну из шкур, чтобы в таком положении проследить за движением дыма. Брат медведя, насколько мог, нагнулся, выворачивая шею, чтобы тоже глянуть на дым снизу вверх, робко спросил:
— Не маловато ли подбросил хвороста? Хватило ли дыму для твоего прорицания?
— Страх передо мной борется в тебе с постоянной дурашливостью, — ответил колдун с презрительным снисхождением. — Худо будет, если дурашливость одолеет страх. На первый раз прощаю. Мало того, поручаю тебе пролить кровь...
Сестра куропатки подбежала к мужу, схватила его за руку, приговаривая:
— Ты у меня слишком неразумный! Лезешь туда, куда не следует...
— Да, да, ты права. Вон Брат оленя, наверное, сидит себе в чуме, чай попивает. Вот и я... я тоже чайку попью.
Брат медведя уже было скрылся в толпе, направляясь вместе с женой к своему чуму, как вдруг его кто-то захлестнул арканом. Он медленно повернулся, одолевая смятение, и увидел, что конец аркана держит колдун. Когда появился аркан в его руках, никто не заметил. Освободив Брата медведя от петли аркана, колдун вытащил из-за пазухи малицы оселок.
— Наточи свой нож... Оселок и аркан — мои магические предметы.
Нерешительно приняв оселок, Брат медведя зачем-то понюхал его и спросил, пугливо озираясь:
— Но если ты заставишь меня убить человека?
— Сегодня ты убьешь жертвенного оленя... Сейчас его приведут на аркане к костру...
Отвернувшись от костра, колдун напряженно всматривался во тьму. Где-то совсем близко послышались приглушенные голоса бранящихся людей. Через некоторое время из тьмы вывалились Брат орла и еще несколько пастухов. Резко наклонившись вперед, они вели на аркане Брата скалы — одного из гостей. Этот человек и вправду был похож на скалу массивной квадратной фигурой, тяжелым скуластым лицом. За ним, схваченный у самого пояса петлей аркана, показался второй гость — Хвост лисы. Так называли его за хитрый, плутоватый характер. Был он юрким, с маленьким личиком, с неизменной усмешкой, человеком себе на уме. Даже сейчас, находясь более чем в позорном положении, он улыбался, оглядывая людей быстрым, вороватым взглядом.
— Нас подстерегли в стаде, — сказал он, обращаясь к колдуну. — Нам намяли бока, наставили синяков...
Наконец из темноты к костру вышел и Брат оленя. Остановился напротив Брата скалы, спокойно покуривал трубку, близко всмотрелся в его лицо и весело воскликнул:
— Вот это мы заарканили быка! Эх, глаз-то как затек у тебя! Интересно, у кого из моих пастухов оказался такой тяжелый кулак?
— Это ты постарался, — угрюмо сказал Брат скалы, все ниже опуская голову.
— Не может быть! — Брат оленя опять всмотрелся в лицо пострадавшего будто бы с искренним участием. — Надо сырого мяса приложить, говорят, помогает...
И в обыденном совете этом, шутливо высказанном Братом оленя, было столько силы, спокойствия, что жителям стойбища стало легко и весело. Кое-кто засмеялся.
— А еще от синяка помогает помет зайца, — подсказал Брат кита тоже словно бы с превеликим сочувствием к пострадавшему.
— Тесто надо приложить! Тесто, замешенное на молоке отелившейся сто лет тому назад важенки! — с восторгом подыграл старику Брат медведя, отводя душу, замученную таким долгим и тяжким напряжением.
И разразились люди хохотом, благодарно поглядывая на Брата оленя, который вдруг повернул здесь все в свою солнечную сторону. Казалось, что люди на какое-то время даже забыли о колдуне. Однако тот напомнил о себе.
— Что все это значит?! — закричал он и тяжко закашлялся, хватаясь за грудь.
Выждав, когда гостя перестанет колотить кашель, Брат оленя сказал с той тихой внушительностью, которая как бы свела на нет впечатление от негодующего возгласа человека от луны:
— Это значит, что я объявляю существо иной сути... сыном всего сущего!
И качнуло людей у костра, словно ударил откуда-то неожиданный ветер, и вырвались у многих возгласы изумления. А человек от солнца — Брат оленя — ткнул пальцем в грудь Брата скалы и продолжал все с той же внушительностью:
— Это значит, что Белый олененок, который, возможно, есть не что иное, как Волшебный олень — твой сын. — Круто повернулся к колдуну. — И твой! Если убьете его, будете сыноубийцами... Отныне у существа иной сути будет имя — Сын! А теперь уходите из нашего стойбища. Вы нам испортили праздник...