— Что там? — тревожно спросила Гедда.
Хольмер долго молчал, потом привлек к себе дочь, поцеловал ее:
— Ничего особенного. В одном месте шалят браконьеры. Придется заняться. Обычная история...
— Скорее бы ты занялся чем-нибудь другим, — нарочито ворчливо, подражая матери, сказала Гедда. — Неужели тебе непонятно, что мы с мамой уже измучились, не зная покоя?
— Да, да, надо бы заняться чем-нибудь другим, — ответил Хольмер, отрешенно глядя в окно.
Но не покинул Рагнар Хольмер свой катер надзора, а вскоре погибла и его дочь. И Сестра зари приняла ее имя. Чета Рагнаров не мыслила себе, что Сестра зари, которая стала для них Геддой, когда-нибудь уйдет из их дома. Но Рагнар Хольмер сам покинул свой дом навсегда — погиб от рук браконьеров. А теперь умерла и фру Гунхильд.
Три могилы неотступно стояли перед глазами Гедды. Было время — жили три бесконечно родных для нее человека в маленьком, удивительно опрятном доме. Чистота этого дома олицетворяла святую чистоту его обитателей. Теперь три могилы...
Гедда возвращалась домой. Печально было у нее на душе, очень печально. Гремел вертолет. Рядом сидел Леон — сын Сестры горностая. Юношу провожал Гонзаг, страдальчески отговаривая сына не лететь на остров. И Гедда поняла, кто именно сел рядом с ней. Уже в кресле Леон какое-то время изучал угрюмым взглядом Гедду, потом спросил лениво, со скрытой насмешливостью:
— И что же мы почитываем?
Гедда вспыхнула, почувствовав насмешку, ответила с вызовом:
— Да вот почитываем... Как ни странно, обучились грамоте.
— Простите, я не хотел вас обидеть, — смущенно оказал Леон и отвернулся к иллюминатору, подперев горделивую голову холеной рукой.
«Весь в своего напыщенного папашу, — подумала Гедда, стараясь вызвать в себе неприязненное чувство к Леону. — Нет в нем ничего от матери, разве только глаза».
Да, Гедде хотелось убедить себя в том, что она уже ненавидит Леона, что она раскусила его с первого взгляда, но кто-то второй говорил в ней: все, ты погибла, это не человек, а какой-то дух, скорее злой, чем добрый.
Леон не обращал внимания на Гедду до самого конца пути. Но когда сошел с вертолета, беспомощно огляделся и пошел рядом с девушкой, поглядывая на нее с неуверенной, почти заискивающей улыбкой: похоже, что он нуждался в ее поддержке. Это обрадовало Гедду, и она сказала дружески:
— Поверьте, у нас не так уж плохо. Я обо всем догадалась... здесь ваша матушка. Это прекрасная женщина! Вы увидите, вам не захочется уезжать на Большую землю к отцу.
Говорила все это Гедда, а сама проклинала себя: бог ты мой, и что она лепечет...
Напоминание об отце заставило Леона болезненно поморщиться. В доме его он пробыл несколько дней. Гонзаг обрадовался приезду сына.
— Ты же знаешь, как мне трудно быть в неведении, мало ли что могло с тобой случиться, — упрекал он сына за то, что редко получал от него письма.
— Что верно, то верно, — невесело согласился Леон. — Но оставим это. Мне надо прийти в себя.
— Понимаю. Даю тебе сутки на адаптацию.
На второй день после завтрака отец и сын снова уединились в «зале мыслителей».
— Ну кто ты теперь есть? — шутливо спросил Гонзаг. — Надеюсь, уже недалеко то время, когда мой друг Френк Стайрон обрадует меня заявлением, что ты стал если не правой его рукой, то...
Гонзаг недосказал. Леон все это выслушал с мучительным напряжением и вдруг воскликнул ожесточенно:
— Я зомби, зомби, зомби, отец!
Гонзаг подвинулся вместе с креслом поближе к сыну, как бы желая попристальней его разглядеть, и спросил:
— Зомби? Что это значит?
— Это именно то, что сейчас больше всего занимает твоего друга Френка Стайрона, — с прежним ожесточением ответил Леон.
— Ты как-то странно шутишь. — Гонзаг надеялся, что происходит какое-то недоразумение. — Признаться, ты меня удивляешь.
— Я не шучу. — Леон повернулся к отцу и, закинув ногу на ногу, крепко обхватил колено, так что побелели пальцы. — Зомби — это человек, которому изуродовали сознание всеми возможными способами — наркотиками, радиацией, стимуляторами мозга и черт там знает еще чем. И после такого вторжения в мозг он становится безупречным исполнителем чужой воли. Может убить любого, если ему прикажут. Может легко и без раздумий, исправно исполняя приказ, кончить жизнь самоубийством...
— Оставь, Леон! Не начитался ли ты детективных романов?
— Нет. Я насмотрелся на мистера Стайрона. — Леон наконец сменил позу, развернувшись всем корпусом к отцу, какое-то время изучающе разглядывал его. — Прости, я, кажется, начал очень жестоко...