— А ты отвлекись, отвлекись, Ялмар, — сочувственно советовал Оскар. — Ты смотри, какой на небе месяц! Только-только народился. Давай выпьем, Ялмар, за это...
— За Марию, Оскар. Еще раз за Марию... Только бы вот поскорее вышла Хильда!
— Да, да, конечно! Ох уж эта Хильда! — Оскар тоже какое-то время неподвижно смотрел на дверь. — Ну ладно, успокойся. Все должно идти своим чередом... Ты прав, Ялмар, выпьем за Марию!
Над родильным домом висел удивительно ясный месяц. И вдруг представился он Ялмару таинственной и доброй усмешкой повитухи, склоненной над родильным домом. Ведь в месяце отражается солнце. Само солнце пока скрыто в предновогодней ночи, а между тем оно и есть лик повитухи, готовой принять на вечные солнечные руки новорожденного. В этом космическом образе было много от шутки. Но именно в шуточном искал спасение измученный напряжением Ялмар. Он представлял себе золоторогого Волшебного оленя, который вез солнечную повитуху по звездному Млечному Пути. Что ж, это понятно, это вполне соответствует его предновогодней фантазии. Да, да, соответствует фантазии человека, который давно оседлал Волшебного оленя. Солнечная повитуха, разодетая в звездные одежды, погоняет и погоняет Волшебного оленя и всматривается в родильные дома на Земле. Улыбается повитуха, и в улыбке ее отражается солнце! А Волшебный олень все бежит и бежит, и, куда ни ступит его серебряное копытце, там возникает новая звезда. Вот сейчас повитуха вымоет руки в солнечных лучах и склонится над заветным родильным домом, где лежит Мария. А когда явится на свет новорожденный, солнечная повитуха покажет его всему миру со словами: поздравляю вас, дорогие земляне, в вашем великом семействе прибыло!
Он скоро явится миру — здоровый, нормальный человек. Не богочеловек, не сверхчеловек, не первочеловек, а обыкновенный человек. Что может быть выше этого? Главное, чтобы он был здоров. И если учесть, какие тревоги пережила Мария, вынашивая ребенка, то не об этом ли думает и мудрая солнечная повитуха, склонившаяся над таинственным домом, в которой увиделся Ялмару образ самой природы с ее животворной сутью?
Здоровый ребенок! Здоровый человек как доказательство, что жизнь на Земле неистребима! Вот в чем хочет убедиться все человечество... И тишина разлилась в мире. Тишина великого ожидания. Сейчас, сейчас должен подать самый свой первый голос новорожденный! Громкий голос здорового человека! Ну, Хильда, распахивай дверь, тебя ждет не только Ялмар Берг, а все человечество!
«О, как высоко занесло тебя!» — удивляется самому себе Ялмар. А Оскар все говорит и говорит, время от времени наполняя серебряные рюмочки коньяком. Постой, о чем же он говорит?..
— Ты знаешь, Ялмар, была у меня однажды странная ночь летом на рыбалке. В небе висел точно такой же месяц. И вдруг я увидел косяк журавлей, вернее, я сначала их услышал. Плыл косяк прямо под месяцем. Курлыкали журавли, и месяц словно резанул меня под самое сердце. Тоской резанул, тоской, которую я чувствовал в курлыканье птиц...
— Да, да, знакомое чувство...
— Ты отвлекись, отвлекись, Ялмар! Послушай меня дальше. Я смотрел на месяц и уже больше душой, чем взглядом, угадывал журавлиный косяк. Таяли журавли в лунном мареве и точно звали меня, совесть будили мою...
— Знакомое, очень знакомое чувство, Оскар! — уже явно захваченный настроением друга, повторил Ялмар.
— Послушай, что было дальше. Перед этим весь мир облетело сообщение, как неусыпные стражи неба одной великой державы приняли за вражескую эскадрилью бомбардировщиков вот такой же косяк журавлей. И я слушал, как кричали в небе журавли, и мне, понимаешь ли, чудился укор в их криках, укор и величайшее недоумение. Мне казалось, что они вдруг стали способны общаться друг с другом как разумные существа, дескать, слушайте, слушайте, какая нелепость, нас, кажется, приняли за носителей смерти... А я смотрел в небо и представлял себе парней в погонах, которые с бледными лицами уткнулись в экраны локаторов, готовые нажать на кнопку тревоги. Все дальше уплывали журавли, а я видел тех парней у локаторов и думал, что вот в эту минуту, когда жизнь на земле уже, возможно, висит на волоске, женщины рожают детишек и смерть как бы выходит на страшный поединок с самой жизнью...
— Положим, про это ты тогда не думал.
— Ну и что ж, Ялмар! На вот выпей за журавлей. Отвлекись, Ялмар. Я тогда действительно об этом не думал. Но зато я об этом думаю сейчас. Смотрю на этот месяц, на окна этого волшебного дома и думаю о тех журавлях, о тех парнях у локаторов. А у них ведь тоже, наверно, были невесты, жены, и кто-то из них, возможно, ждал ребенка. А перед рождеством они с детишками наряжали елки, веселые и по-своему, вероятно, добрые, одним словом, обыкновенные люди. Но вот они приняли журавлей за носителей смерти...