А Брат орла страдал. Он не выносил взгляда Леона — взгляда победителя, хотя светилось в нем порой и смущение. А тут еще колдун начал подкрадываться к Брату орла с нехорошими намеками, подсказками. Однажды он явился в стадо, усадил Брата орла на свою нарту, в которую были впряжены две огромные черные собаки.
— Садись, прокатимся, — сказал он, освобождая рядом с собой место на нарте.
— Не увезут нас твои собаки.
— Это не собаки, это росомахи.
— Где ты их взял? — спросил Брат орла, не решаясь сесть на нарту. — Нигде не видел таких больших собак.
Брат луны потрепал по голове сначала одну, потом другую собаку, наконец сказал:
— Их родила росомаха, которая живет в моем чуме.
— Чучело, что ли? Как это чучело может родить? — спросил Брат орла, готовый расхохотаться.
Вытащив из чехла нож, колдун швырнул его в пролетающую стаю куропаток и сказал повелительно:
— Принеси нож и сосчитай, сколько до него шагов.
— Зачем? — недоуменно спросил Брат орла, вскинув заиндевелые брови.
— Так надо. Ну живее.
Конфузливо усмехаясь, Брат орла смерил шагами расстояние до ножа, достал его из снега и принес колдуну.
— Сколько оказалось шагов?
— Двадцать восемь.
Колдун долго молчал, сосредоточенно наблюдая за куропатками, разгребавшими снег там, где его изрыли олени, и вдруг сказал:
— Через двадцать восемь дней Гедда понесет от Леона...
Брат орла какое-то время смотрел на колдуна так, будто никак не мог вникнуть в смысл его слов, потом застонал и пошел прочь, не выбирая пути, глубоко увязая в снегу. Вышел на берег реки и вдруг увидел Леона. Тот сидел возле лунки, мерно дергая удочку. На льду лежало два хариуса. Брат орла приостановился шагах в двадцати от Леона, присел на корточки, закурил трубку. Леон с угрюмым равнодушием посмотрел на него и снова принялся дергать удочку. Брат орла выкурил трубку, подошел к Леону вплотную, спросил больше с тоской и болью, чем с ненавистью:
— Ты знаешь, что Гедда моя невеста?
Медленно подняв голову, Леон посмотрел на юношу с сонным равнодушием и ничего не ответил.
— Ты почему молчишь?
Леон встал, походил вокруг лунки, низко опустив голову, вдруг улыбнулся.
— Ну а Гедда... как она? Согласна стать твоей женой?
— Если не согласится... я тебя убью.
Вяло пожав плечами, Леон почистил прихваченную морозом лунку и только после этого сказал:
— Убей или уходи. Не мешай ловить рыбу. Хочешь, я тебя научу стрелять из пистолета?
— Что ж, научи.
— Приходи завтра утром сюда же...
Утром Леон явился в назначенное место. Брат орла его уже поджидал.
— Думал, не придешь, — не то одобряя приход Леона, не то удивляясь его появлению, сказал он.
Пистолетом Леон владел хорошо: еще с детства учили его и стрельбе, и приемам борьбы, особенно он преуспел в каратэ. Подняв осколок льда, который валялся у замерзшей лунки, Леон протянул его Брату орла.
— Подбрось как можно выше.
Парень многозначительно взвесил на ладони осколок льда с таким видом, словно предпочел бы швырнуть его в голову Леона, потом бросил вверх. Леон выстрелил — брызнули крошки льда.
— Ну а теперь стреляй ты. Попробуй сначала по неподвижной цели.
Брат орла осторожно принял пистолет, неумело взвел его, приметив, как это делал Леон. Наставив пистолет в упор на Леона, долго целился, наблюдая за его лицом, и вдруг сказал:
— Это маленькое ружьецо годно только для того, чтобы убивать человека. Медведя из него не убьешь, моржа не убьешь. Только человека... Я презираю твое ружьецо и плюю на него.
Взяв обратно пистолет, Леон поднес его к глазам так, будто увидел впервые, и сказал задумчиво:
— Это верно, годно только для того, чтобы убивать человека... — И на языке белых людей добавил: — Пожалуй, ты мне преподал... урок.
Брат орла поднялся на заснеженный берег реки, поросший мелким кустарником, и вдруг навстречу ему из-за каменистой береговой гряды вышли Брат скалы, Хвост лисы и еще два пастуха из четвертого стойбища.
— Обернись и посмотри на него, — сказал Брат скалы. — Это твой враг.
Брат орла невольно повернулся в сторону Леона.
— У тебя была невеста. Ты должен был взять ее и сделать женой. Но взял ее он! — Брат скалы ткнул в сторону Леона выхваченным из чехла ножом.