— Проклятье! — сказал Бен. — Простите меня, святой отец… Вы здесь за статьей для вашей чертовой газеты!
Я покачал головой.
— Действительно нет.
— Гас никогда не позволит вам напечатать что-нибудь об этом и вы это знаете.
— Честное слово, — сказал я. — Я здесь не за статьей. Но я знаю, зачем вы здесь, и вы правы — даже если я напишу ее, она никогда не появится на свет. Вы действительно верите в вампиров?
Док уставился на меня холодным взглядом.
— До сих пор не верили, — сказал он. — Но, сынок, если бы ты видел то, что видели мы, ты поверил бы.
Я кивнул и сложил свой блокнот.
— Ну ладно, — сказал я. — Я вам признаюсь. Я здесь, потому что я любопытен. Я хочу увидеть это своими глазами, но я не хочу идти вниз один. Возьмите меня с собой.
Они обменялись взглядами.
— Я не знаю… — сказал Бен.
— Это не для слабонервных, — сказал мне доктор.
— Я не знаю, как насчет того, чтобы еще кто-то участвовал в этом, — добавил Бен.
— А кто еще знает об этом? — спросил я.
— Только мы, — объяснил Бен. — Мы единственные, кто видел его в действии.
— Хороший репортер знает, как держать язык за зубами, — сказал я, — но он очень любопытен. Позвольте мне пойти с вами.
Бен пожал плечами, доктор кивнул. Спустя мгновение, отец О'Брайен кивнул тоже.
Я засунул мой блокнот и карандаш в сумку и слез с ограды.
Я проследовал за ними через церковь, через небольшой зал к открытой, прогнувшейся двери. Док включил фонарь и направил свет на шаткий пролет лестницы, ведущей вниз в темноту. Помедлив, он начал спускаться. Отец О'Брайен последовал за ним. Лестница скрипела и шаталась. Бен и я ждали, пока они не спустились.
Затем Бен засунул свой пакет с пахучим содержимым внутрь пиджака и вытащил из кармана фонарь. Он включил его и начал спускаться вниз. Я следовал прямо за ним.
Я остановился, когда мы достигли основания лестницы. В лучах их фонарей я увидел два гроба, помещенные на козлы, а также нечто на стене над большим из них.
— Отец, что это? — спросил я.
Кто-то услужливо навел луч света на это.
— Это похоже на веточку омелы, завязанную на фигуре маленького каменного оленя, — сказал он.
— Вероятно, имеет отношение к черной магии, — предположил я.
Он перекрестился, повернулся и снял ее.
— Вероятно, так, — сказал он, разрывая омелу и разбрасывая куски по комнате, разбивая фигуру и отбрасывая куски прочь. Я улыбнулся, теперь я вышел вперед.
— Давайте откроем это и посмотрим, — сказал доктор.
Я помог им. Когда гробы были открыты, я не слушал комментарии о бледности, сохранности, и окровавленных ртах. Бродски выглядел так же, как и всегда — темные волосы, тяжелые темные брови, изогнутые челюсти, небольшое брюшко. Девушка была прелестна.
Выше, чем я думал, с очень милой пульсацией у горла и почти синеватым оттенком кожи.
Отец О'Брайен открыл свою Библию и начал читать, держа фонарик над ней дрожащей рукой. Док поставил свою сумку на пол и что-то нащупывал внутри нее.
Бен отвернулся со слезами на глазах. Я дотянулся до него и бесшумно сдавил его шею, пока другие занимались своими делами.
Уложил его на пол и подошел к доктору.
— Что? — начал он и это было его последним словом.
Отец О'Брайен прекратил чтение. Он уставился на меня.
— Ты работаешь на НИХ? — вскричал он, бросив взгляд на гробы.
— Вряд ли, — ответил я, — но они мне нужны. Они кровь моей жизни.
— Я не понимаю…
— Каждый является добычей кого-нибудь, и мы делаем то, что мы должны делать. Такова экология. Простите, отец.
Я воспользовался лопатой Бена, чтобы похоронить всех троих под полом по направлению к задней части здания, — чеснок, колья и остальное. Затем я закрыл гробы и вытащил их вверх по лестнице.
Я проверил все вокруг, пока шел через поле и на обратной дороге, когда вел грузовик. Было еще сравнительно рано и вокруг никого не было.
Я погрузил их обоих в кузов и прикрыл тряпкой. В тридцати милях езды была еще одна разрушенная церковь, о которой я знал.
Позднее, когда я установил их невредимыми на их новом месте, я написал карандашом записку и вложил ее в руку Бродски:
«Дорогой Б., Пусть это будет Вам уроком. Вы должны прекратить действовать как Бела Лугоси. Вы теряете свой класс. Вы счастливчик, что проснетесь после всего, что было этой ночью. В будущем будьте более осмотрительны в своих действиях, или я могу уволить Вас. В конце концов, я здесь не для того, чтобы Вас обслуживать.
Преданный Вам В.
P.S. Омела и статуя больше не действуют. Почему Вы вдруг стали так суеверны?»
Я взглянул на свои часы, когда я покидал это место. Было одиннадцать пятьдесят. Немного позже я остановился на 7:11 и воспользовался телефоном.
— Привет, Кела, — сказал я, когда услышал ее голос. — Это я.
— Вердет, — сказала она. — Тебя долго не было.
— Я знаю. Я был занят.
— Чем?
— Ты знаешь, где находится старая церковь Апостолов рядом с шоссе?
— Конечно. Она есть в моем списке.
— Встречай меня там в двенадцать тридцать и я расскажу тебе о ней за ленчем.