Мидгар остановил обоз возле огромного портала и велел распрягать волов.
К воротам вели три широкие ступени, больше похожие на террасы: они были столь высоки, что доходили Дагеклану до пояса. Рыцарь вспомнил, что Город строили ямбаллахи, и смог по достоинству оценить немалый рост небожителей. Для удобства простых смертных поверх ступеней кинуто было несколько досок с црибитыми поперечными брусками — по этим сходням Железная Рука, дядюшка Гнуб и оба брата поднялись к порталу.
Полуколонны, похожие на стволы гигантских секвой, выступали из стены, поддерживая высокий полукруглый фронтон, более сходный с бастионом крепости, нежели с надвратным украшением. Нижняя часть стены у входа была покрыта плитами разноцветного мрамора, желтого, розового, голубого. Над плитами, отделенные белой полосой, виднелись остатки фресок, столь испорченные непогодой, что изображения давно превратились в смутные тени и пятна.
Створки огромных ворот выложены были цветными рельефными изразцами, когда-то, несомненно, прекрасными и радующими глаз игрой красок, а ныне почерневшими, частью сбитыми, частью выскобленными: на темном фоне отчетливо виднелись многочисленные надписи.
— Сей портал исполнен был некогда великими мастерами, — заметил рыцарь, несколько удивленный запущенностью ворот. — Но, кажется, ругорумы не слиш — ком — то ухаживают за фасадом Города. Не видно и стражи… Или она внутри?
— Стража? — переспросил Мидгар, внимательно рассматривая выцарапанные надписи. — Зачем отступникам стража… И ты ошибаешься, если думаешь, что мы войдем в Город через эту дверь.
— Парадные врата не открывали со времен ямбал — лахов, — пояснил Ярл. — Ругорумы пользуются небольшой калиткой в сотне шагов отсюда.
— Могли хотя бы подместй, — проворчал гном, — мусору — то мусору!
И правда: огромные ступени были завалены кучами всевозможного хлама — осколками посуды, обломками мебели, обрывками материи и пергамента, а шагах в пяти от ворот сиротливо примостилась отбитая голова какой-то статуи с белыми слепыми глазами.
— Фаянс, фарфор, глазурь, — бормотал гном, присев на корточки и перебирая черепки, — и все побито, все выброшено… А это что? Клянусь бородавками Подземного Короля, алебастровая шкатулка, почти новая! Что-то в ней есть… Ух ты, красота — то какая!
Он извлек маленький изящный кинжал с позолоченной рукояткой, похожий на те, что аквилонские дамы носят за корсажем, и покрутил им, любуясь. Вещица и впрямь была симпатичная.
— Хозяева называется, — проворчал дядюшка Гнуб, засовывая кинжальчик за голенище. — Такую вещь выкинули! На ларце трещинка с ноготь, а они взяли и выкинули… Ладно, им ни к чему, а нам сгодится.
— Город набит всевозможными бесполезными вещицами, как чучело соломой, — презрительно бросил Ярл. — Ругорумы говорят, что все это стоит кружков золота, а золота у них так много, что они не знают, куда его девать. Подлинным ругам ни золото, ни безделушки не нужны.
— Однако я видел много ценностей в коробах, оставленных в склепе вашего отца, — заметил рыцарь.
— Великий вождь должен владеть красивыми вещами, — пожал плечами Ярл, — мы обмениваем их у отступников на соль. Украшения носят и наши женщины, таковыми уж сотворили их боги.
— А что значат надписи, кои столь внимательно изучает твой брат?
— Я не умею читать, но думаю, они столь же бессмысленны, как и знаки на обелиске, который мы недавно видели.
— Пишут что ни попадя, — сердито сказал Мидгар. — Летом вылезают на крыльцо, как бледные вши, и царапают ножами разное. Вот, например: «По случаю покупки собственной опочивальни сдается зала с фонтаном. Помпаус Триктий». Или: «Алий Трамиус устраивает распродажу излишних вещей». «Пускаю кровь, излечиваю седалищные недомогания»… Ругательства, еще ругательства… «Припомни ложе и уста и руку протяни»… Гром в облаках! Это для меня: вот знак ЛХ, Лисий Хвост.
— Ты станешь такое говорить? — скривил губы его брат, словно набрал полный рот кислых ягод.
— Плевать, — буркнул Мидгар, — что бы там эти дурни не придумали. Надо поскорее попасть в Город и осуществить замысленное.
Они спустились по деревянным сходням и прошли вдоль стены сотню шагов. Как и говорил Ярл, здесь оказалась небольшая калитка, затворенная медными створками. Мидгар взялся за кольцо и ударил так, что гул пошел.
Некоторое время было тихо, потом загремел изнутри засов, калитка открылась и на пороге возник кудлатый розовощекий молодец в длинной белой рубахе. Был он дороден, бос и весьма пьян.
— Ну, — сказал юноша не слишком любезно, — что надо?