Ревущий гул бубна достиг высших пределов, песня колдуньи потонула в нем, как окатыши в стремительном лесном потоке…
Ревущий гул…
Гул воды…
Гул воды лесного потока…
Конн стоял на поляне, и возле его ног пенился и бурлил ручей, крутивший в своей желтоватой воде лесной мусор и сухие стебли.
Он наклонился и потрогал траву, ожидая, что пальцы ощутят мягкую шкуру белой кобылицы.
Трава была мокрая и свежая. Он сорвал стебли и размял в пальцах. Терпкий запах наполнил ноздри, Конн услышал шорох листьев над головой и решительно зашагал к ближайшим деревьям.
Он совсем не удивился, когда навстречу вышла светловолосая женщина в легких сандалиях и полупрозрачной накидке. Рядом с ней, потряхивая маленькими рожками, трусила молодая косуля. Женщина улыбалась и махала королю легким витым посохом.
— Приветствую тебя, — сказала она высоким, похожим на перезвон колокольчика голосом. — Я — Мара — эль. Ты меня знаешь.
Конн отрицательно мотнул головой. Что-то настораживало его в облике лесной обитательницы и, подойдя поближе, он понял, что именно. Фигурка ее была словно слегка размыта, черты лица, несомненно прекрасные, таились за легкой дымкой, их невозможно было хорошо разглядеть.
— В стране Огнедышащих Гор меня называют Мар — тога, — улыбнулось прекрасное создание. — Не правда ли, это имя звучит так грубо… Пойдем.
Два больших черных ворона, распластав крылья, проплыли у них над головами и скрылись в лесу.
— Ты легко справился с Огненной Скачкой, король, — говорила Мараэль, легко шагая между толстых, покрытых лишайниками стволов. — Многие погибали на этом пути, а ты справился.
— Но я не помню никакой скачки, — отвечал он.
— Это неважно. Главное — ты здесь. Я покажу место, где начинается Темная Река, дальше будешь действовать сам. Не передумал?
Странно, но Конн не ощущал прежней горячей волны, когда думал об Эльтире. Ее нужно спасти, и он сделает это во что бы то ни стало, но тяжелое беспокойство, гнетущее его все последнее время, развеялось без следа.
— Не удивляйся, — Мараэль не нуждалась в словах, — пока я с тобой, все в Лучезарном Мире будет спокойно, а значит, и тебя не посетят тревоги. Но я не могу сопровождать тебя все время… Хотела отправить Ярла, но с ним произошло нечто странное…
— Яр л многое умеет, — заметил король, — я видел, как он обернулся волком.
— Ну нет! — звонко рассмеялась его спутница. — Сынишке это еще не по силам. Просто навел морок, сыграв заодно с л окапал ами: те — то тоже козлами прикинулись. Скажу тебе, Конн, а ты запоминай, авось пригодится. Если кто станет опутывать тебя страхом, не противься. Многие плетут сети, подобные паутине: если накинут, не дергайся понапрасну, паучок только того и дожидается. Посмотри, кем он хочет казаться, и стань для него страшнее, чем он для тебя. Ярл это смекнул, потому и подрал когтем кое — кому задницу… Ты хочешь спросить, правда ли он сын мой? Самый что ни на есть. Не всегда же я была такой старой уродиной, какой ты меня в избе видел, Великий Таркинай когда-то сердце мне отдал. А мою душу вороны унесли, но это было уже позже…
Она снова весело рассмеялась.
Деревья поредели, впереди чувствовалось приближение большого открытого пространства.
— Так что же случилось с Ярлом? — спросил король.
— Не знаю, пока не знаю. Придется опять курить эту вонючую трубку с пыльцой гриба охму. Мрачный грибок, ничего не скажешь, не то что конопляные листики… Или вот она, моя ненаглядная Дунгур!
И Мараэль нежно погладила между рожек бежавшую рядом косулю.
— Ярл изменился после встречи с вами, — продолжала лесная дева, — не внешне и даже не внутренне… Дух-хранитель при нем, но он обеспокоен и не хочет сказать почему. Пока ты плаваешь за своей возлюбленной, я попробую его разговорить, но боюсь, ничего не получится: уж если дух-хранитель уперся, его и воловьей упряжкой с места не сдвинешь. И еще что-то произошло с палицей Таркиная. Она утратила часть своей силы, теперь ей долго придется пролежать на холме Ареса, пока сила не восстановится. Я подумала, что виной твой спутник, рыцарь Железная Рука, но духи-помощники сказали, что он ни при чем, все дело в Ярле. Задал задачку сынишка, а?
Если бы мог, Конн подивился бы тому, что Мараэль говорит обо всем этом легко и весело, словно о вещах второстепенных, но вместе с беспокойством он утратил и возможность удивляться. Деревья шумели над головой так мирно, тени листьев так приятно холодили лицо, мелкие птицы спокойно смотрели на них бусинками глаз, не делая попытки улететь, а свежий воздух был напоен столь упоительными ароматами, что все тревоги мира, который он оставил где-то в необозримой дали, за Огненной Скачкой, за порогом времен, казались сейчас мелкими и ничтожными. Затеряться в этом лесу, упасть на сочную молодую траву и долго смотреть в высокое синее небо…