- Не мыслимо! – разочаровано покачал головой Всеволод. – Одумайся, Мирослав.
- Боюсь, я должен поддержать сына, - тихо сказал Братислав. – Все, сказанное мне ведьмой, сбылось. Нет оснований сомневаться в правдивости ее слов.
- И все же я настаиваю, чтобы отбор продолжался так как есть, пока не будет более веских подтверждений столь невероятной теории.
- Мне кажется, мы не все знаем о прошедшей ночи, - Аркадий так неожиданно прервал спор, что его слова не сразу услышали.
- Тебе что-то известно? – пристально посмотрел на него друг.
- Весьма небольшая деталь, но она может кое-что прояснить или даже изменить, - теперь сын жреца повернулся к Таисии, невольно приковывая к ней и взгляды остальных. – Не желаешь рассказать сама?
- О чем? – как можно более равнодушно спросила девушка.
- Хорошо, тогда я сам. Так уж случилось, что этой ночью мне довелось возвращаться домой довольно поздно. Я проходил недалеко от капища, когда все давно разошлись, и там не должно было никого оставаться. Но тут вдруг увидел, как туда направляется девушка. В темноте, конечно, было сразу не разглядеть, поэтому, заинтересованный, я двинулся следом, но так, чтобы меня не было видно. Когда она поднялась достаточно высоко на холм, в свете луны мне уже удалось узнать знакомый силуэт нашей гостьи.
- Так вы были здесь после обряда? – недоверчиво поинтересовался Братислав.
- Пусть рассказывает дальше, - Тася скрестила руки на груди и гордо подняла голову.
- Мне было очень интересно, - продолжил Аркадий, - но войти на капище я не решился, не желая сразу выдать себя. Однако и с моей позиции было видно, что девушка пришла к Лосихе. Она пробыла там некоторое время, а потом идол загорелся.
- Дальше, - ледяным голосом потребовала ведьма, не отводя взора от говорившего.
- На этом, собственно, все. Я заметил, как ты отшатнулась. Случившееся поразило и тебя, а значит, не было намеренным поступком. Но давайте вспомним следующий факт. Говорю о нем так открыто, поскольку среди присутствующих только свои, и секретов между нами нет. На Мирославе звезда Сварога, которая не позволяет колдуньям приближаться слишком близко, прикасаться к нему, и в такой же мере защищает и его избранниц. Стоит даже задеть какую-то очень личную их вещь, как разгорается пламя. Сплетенные венки были частью одного из испытаний отбора и несли в себе частицу желания и молитвы претенденток. Но это сейчас они лишь участницы, а в скором времени одна из них станет избранницей. Значит, так или иначе, ее цветочное украшение тоже висело на рогах Лосихи. Возможно, Тася просто задела его, чем вызвала соответствующую реакцию защитного обряда. Поэтому никакого знамения от богини Смерти вовсе не являлось.
- Это так? – потребовал объяснения Всеволод.
- Разве вы не верите собственному сыну? – вопросом на вопрос ответила девушка.
- Тогда, полагаю, вопрос с изменением правил отбора должен быть закрыт.
- Братислав? – ведьма уже не надеялась получить поддержку, но желала, чтобы окончательное решение он озвучил здесь и сейчас, на священном для них месте перед ликом всех главных для Общины идолов.
Мужчина понял это, поэтому медлил. Глава знал, что ошибка способна стать приговором для чьей-то невинной жизни. И все же доводы жреца и Аркадия взяли верх:
- Мы не хотим сказать, что не верим вам, Таисия, или сомневаемся в способностях. Но каждое видение так туманно и символично, что никогда не исключена возможность попросту его неверного толкования. Обычный человеческий фактор. Вы попали в непривычную обстановку и довольно плохо знаете местную религию. Это могло сбить с толку. От ошибок не застрахован никто, даже самые сильные, мудрые и опытные.
- Да, только теперь все, что произойдет дальше, будет уже не моя ошибка.
Тася уходила с капища разочарованная, расстроенная и ошарашенная. Никто ее не остановил. Девушка все ждала, сознается ли Мирослав о том, где и сам провел эту ночь. Но молодой человек молчал, и она поняла, что в тот миг между ним и Аркадием словно была достигнута молчаливая договоренность сохранить полную правду в тайне. Ведь друг, все всяких сомнений, видел больше, чем рассказал.
Этакое соглашение из мужской солидарности, которое выставило ее глупой лгуньей, не позволило изменить отбор и, что было теперь самым ужасным, дало повод Общине требовать ее немедленного отъезда.