- Это все лишь внешнее, - отмахнулся Аркадий. – Неизбежные шаги на пути к великой и важной цели.
- Значит, победительницы отборов были убиты именно потому, что не подходили на избранную тобой роль?
- Я ублажал желание Мары. Другие богини не могли соперничать с ней. Эти жалкие девицы оказались словно пощечиной. Никто даже не допускал возможности проявления Смерти как победительницы отбора.
Глаза сына жреца сияли лихорадочным блеском. Он словно уже находился не здесь, видел не стены пещеры, не хрупкие человеческие тела, которые собирался обречь на гибель, а далекий, существующий лишь в его воспаленном воображении мир.
- Смерть – часть Чернобога. Часть силы и самого существа. Они одно целое и не способны по-настоящему воплотиться друг без друга. Я был ему верен, следовал заветам, и он избрал меня. Меня! Эти две девчонки, нынешние финалистки, которых отметили Жива и Леля, в мучениях отдадут свою кровь великой Маре, что вберет их души, окончательно проявляясь в нашем мире. Долгое, очень долгое время глупые члены Общины почитали никчемных сестер богини, не ставя той идола, не принося даров, не произнося даже имени. Забвение, полное забвение, - он на мгновение замолчал, разведя руки и глядя в потолок. – Но теперь муж пришел за своей женой, чтобы навести настоящий порядок.
- А как же остальные? Чем мешали они?
- Кто? – не понял Аркадий.
- Так есть третий, - изумилась девушка. – Почему же я сразу не догадалась. Иной почерк, другие причины.
- Не знаю, о чем ты, но это и не важно. Скоро свершится великий ритуал. Жизнь закончится и начнется вновь.
- Вдруг ты ошибся? – все еще не поддаваясь панике, спросила Таисия. – Если твой ритуал не сработает, и мы все просто умрем, и никакой, даже самый маленький бог не осенит тебя своим вниманием? За столько лет тебе так и не перепало никаких настоящих возможностей от Чернобога, а последовательницы Мары, получается, не желали смотреть в сторону обычного конюха.
Аркадий метнулся к девушке, приставил холодное лезвие к тонкой шейке и обдал своим дыханием, шепча ну ухо:
- Ты должна умереть, чтобы вернуться. Это в тебе говорит старая сущность, затуманенный Мирославом разум. Я все понимаю, и поэтому прощаю твои глупые слова. Только совершив переход, Мара так полноценно пробудится в нашем мире. Я не желаю тебе зла, не хочу причинить боль. Понимаю, все понимаю… Но скоро его дурное влияние рассеется, и ты увидишь меня настоящего, оценишь, полюбишь.
- Вряд ли ты сможешь рассчитывать больше, чем на мое холодное тело, - пыталась вразумить безумца девушка.
- Понимаю, все понимаю, - повторял, уже не слыша ее слов, Аркадий. – Увидишь, обязательно увидишь истину, и мы будем вместе, истинные боги. Великие, несокрушимые, - он вернулся к алтарю, легко поднял почти невесомое тело юной Ярославы и поместил его на каменную плиту.
Тася невольно дернулась, но мерзкие оковы почти не позволяли даже шелохнуться. Она не могла ждать спасения извне, надеяться на чудо. Еще чуть-чуть и ни в чем неповинные девушки умрут. Всего лишь безобидное желание быть любимыми, обрести свое счастье, семью обернулось для них столь роковой опасностью.
Это был отбор не для Мирослава. С самого начала Аркадий пользовался им, чтобы найти подходящих жертв для своего безумного плана. Все началось с утопленницы, как уже выяснила Тася. Хотя, пожалуй, даже немного раньше. Просто первое время сын жреца еще только копил тщательно скрываемую ненависть, холодную расчетливую злость от судьбы всегда быть лишь вторым в Общине. Что ни делай, а выше не прыгнешь.
А на первом отборе он встретил ее: такую неприступную и красивую, гордую, столь ярко выделявшуюся среди других смелостью отличаться от всех, нести иную версию религии, будоражещую родноверов, и не боящуюся непонимания и порицания. Она открыто следовала своей вере, пытаясь просветить глупцов, открыть глаза на узость их восприятия. А еще смело шла на перемены ради любви. О, как она умела любить. Вот только не его.
Аркадий старался. Но участница отбора, такая проницательная, в этот раз не хотела замечать очевидного и продолжала слепо обожать горделивого Мирослава. Затем сын жреца узнал про нее больше. О том какой когда-то та была ведьмой. И счел, что девушка все-таки осквернена. Ради того, чтобы избавиться от соблазна и от обиды отвергнутого, а еще досадить сопернику, одновременно принеся дань богине Смерти, он утопил ее, подстроив все как самоубийство. После, применив немного хитрости и шантажа, заставил наложить печать, чтобы даже призрак не обрел покоя после гибели и никогда никому ни о чем не рассказал.