— Удачи с этим, — сказала Джессика. — А мы с Дмитрием пойдём разбирать багаж и вообще устраиваться.
— Я к тебе вечером ещё загляну, поболтаем. Ладно? Всё, чао!
Неугомонная итальянка убежала звонить, а я забрал из комнаты Джессики свои сумки. Напоследок сказал:
— Буду потихоньку писать сценарий и приносить тебе на проверку.
— Договорились, Дмитрий.
— Ещё нужна пишущая машинка, чтобы чистовик напечатать. Но это уже детали, придумаю что-нибудь.
Моя новая квартира находилась этажом выше, а планировкой не отличалась от тех, что достались Джессике и Розанне. Комната, кухня-ниша, санузел. Большего мне на данный момент не требовалось.
Быстро разобрав сумки, я задумался, как быть дальше. Разговор с соседками подстегнул меня, помог сжиться с мыслью, что я и впрямь пытаюсь попасть в киноиндустрию, уже без шуток. Теперь хотелось перейти к практике, сделать что-то конкретное.
Теоретически можно было бы сразу сесть за сценарий, но я решил не пороть горячку. Подумал — надо добрать местных впечатлений, ещё разок обдумать концепцию, а заодно прояснить вопрос насчёт пишущей машинки. Мой «ундервуд», громоздкий и почти антикварный, остался в Питере, я не стал тащить его через океан.
Спустившись в вестибюль, я переговорил с консьержем. Тот подсказал, что в паре километров от дома есть большой магазин, где торгуют техническими штуковинами. Поблагодарив, я зашагал в ту сторону — на восток, по широкой улице, которая шла перпендикулярно меридиану.
Полуденное солнце лучилось, температура поднялась почти до нуля. Я вертел головой и пытался вникнуть в характер города.
Жилые кварталы выглядели скорее на американский манер, чем на азиатский — кирпичные многоквартирные здания, вывески на английском, штатовские седаны-фулсайз на проезжей части.
И всё же чувствовалось, что я не в Америке.
Слишком кучно и разноцветно лепились вывески на фасадах, а пространство на тротуарах съедали столики для выносной торговли, груды журналов и газет на лотках, миниатюрные будочки с корейской, китайской, филиппинской, японской, вьетнамской, индонезийской едой. Их ценники иногда дублировались-таки иероглифами, а навстречу мне то и дело попадались прохожие с характерным разрезом глаз.
В этой пестроте я едва не пропустил магазин, но вовремя спохватился. Вывеска обещала широкий ассортимент электротоваров и прочей техники.
Нужный мне отдел разместился в дальнем конце. Я миновал прилавок с радиодеталями, которые имели загадочные буквенно-цифровые обозначения. Для меня всё это смотрелось как шумерская клинопись. На вид я узнал разве что регулятор громкости. Ну и, пожалуй, лампочку для подсветки шкалы настройки.
Пишущие машинки соседствовали с настольными лампами и были в основном электрическими. Цены, однако, не вдохновляли — за новую модель мне пришлось бы выложить почти полтораста долларов. К подобным широким жестам я был пока не готов. Зато у меня теперь имелся ценовой ориентир на случай, если решу купить подержанный аппарат. Или обращусь к какой-нибудь машинистке, дав ей заказ на перепечатку.
В общем, зашёл не зря.
Я двинулся к выходу, но увидел любопытную сцену.
С продавцом радиотоваров общался тип чуть старше меня, в пальто нараспашку, взъерошенный и с двухдневной щетиной. Он, раздражённо хмурясь, втолковывал с американским акцентом:
— Слушайте, мистер, я у вас не впервые. Товара набрал сейчас на полсотни, но поздно сообразил, что налички при себе мало. Паршивых трёх долларов не хватает! А ехать в банк за ними мне сейчас не с руки. Запишите в долг, неужели трудно?
— Простите, мистер, — индифферентно отвечал продавец, — у нас так не принято.
— Да поймите же, мне этот конденсатор нужен сегодня, срочно. Деньги в следующий раз отдам, как заеду…
— Сожалею, ничем помочь не могу.
Американец поморщился и, тяжело вздохнув, стал перебирать детали, разложенные перед ним на прилавке. Прикидывал, очевидно, что можно вычеркнуть из списка покупок, но не мог выбрать.
Взгляд у него был умный, а вид усталый. Несмотря на всю свою раздражённость, он казался парнем вменяемым, а не сумасшедшим учёным из дешёвой кинокомедии. И вообще, человек, разбирающийся в транзисторах и диодах, вызывал у меня почтение априори.
Так и не сделав выбор, он поднял голову и встретился со мной взглядом. Чуть усмехнувшись, поинтересовался:
— Мистер, не одолжите три доллара? Три с полтиной, если точнее. Сразу верну, отправлю вам чек по почте, если скажете адрес.
Положительного ответа он явно не ожидал, а спрашивал в шутку. Однако я, тоже хмыкнув, полез в карман и выложил на прилавок пятидолларовую купюру. Американец посмотрел недоверчиво: