- А те люди? - наконец, решился спросить мальчик, уже сидя на переднем сиденье.
- Остались там.
- Надолго?
- Навсегда.
- Хорошо, - выдохнул мальчик, поворачиваясь на сиденье и смотря, как дом скрывается вдалеке. - А ТАМ тоже есть такие?
ЛЮДИ? АЛИМОШИ?
- Нет. Там все счастливы, - уверенно заявил мужчина, сильнее вдавливая педаль газа.
12 Маскарад
Тихий щелчок дверного замка, а затем ручка плавно двинулась вниз, приоткрывая маленькую щель между двумя мирами: садом, наполненным теплом и солнцем, где все ещё можно быть собой, и домом, в котором тень была заметнее, чем он сам. Тоби вздохнул, сжимая в руках пакеты, и заглянул в щель, но коридор пустовал. Где-то в глубине дома слышались мультяшные голоса героев, а значит, Рина сейчас, скорее всего, в гостиной. Радостно выдохнув, Тоби прошмыгнул в дверь, быстро стянул обувь и торопливо украдкой пробежал по коридору в спальню, вытряхивая содержимое пакетов на кровать.
Несколько разноцветных париков, накладных усов и масок, вперемешку с плюшевыми мордочками-масками. Склонившись над кроватью, мужчина бережно перебирал в руках несколько разных блестящих упаковок.
- Что это?
Тоби застыл с желтым париком в руках и медленно повернулся к жене.
- Ты ограбил детский магазин или это какая-то извращенная форма ролевых?
- Из крайности в крайность? - хмыкнул Тоби
- Ну, так? Странно видеть все это в руках мужа в нашей спальне, - она небрежно покрутила в руках маску собачьей морды.
- Это для Рины. Вернее, для меня, - торопливо пробурчал Тоби, продолжая перебирать упаковки. - я хочу видеть и обнимать свою дочь, а не доводить её до обморока одним своим присутствием. Я скучаю по ней. Прошёл целый месяц!
Его голос дрогнул на последнем слове, а руки, выронили упаковки, мелко дрожа от нахлынувших эмоций.
- Я так скучаю по своей девочке.
- Я знаю, - Анита подошла к мужу и обняла со спины. - Она тоже скучает по тебе. Но все это?
- Я просто надену маску или костюм, - пояснил Тоби, но Анита лишь цокнула языком. - Она не увидит моего лица.
- Думаешь, если ты нацепишь костюм клоуна или это, - она ткнула в нарисованный поросячий пятачок, - что-то изменится?
- Я хочу попробовать. Я должен, - упрямо заявил Тоби, отстраняясь от жены и вновь хватаясь за нелепые покупки.
- Только не клоун и не это! - Анита засунула парики обратно в пакет. - Не хочу портить её и так ослабшую психику.
- Почему не клоун? Кому не нравятся клоуны? - Тоби возмущенно потянулся к пакету, но Анита успела спрятать руку за спину.
- Мне?
- Тогда что ты предлагаешь? - он устало опустился на кровать.
Прятаться от собственного ребенка, боясь столкнуться с ней лицом к лицу, каждый день упуская моменты из её, из ИХ жизни, слишком больно. Иногда Тоби кажется, что его сердце этого не выдержит. Чёрт, он просто хочет обнять свою дочь!
- Она ведь любит Сахарка, - задумчиво протянула жена. Она запустила пальцы в мягкие волосы мужа, поглаживая и успокаивая, пока её мысли судорожно метались в голове.
- Поссума?
Анита кивнула. Идея показалась ей вполне убедительной, поэтому она отошла от мужа и раскрыла дверцы шкафа. Приподняв коробки на верней полке, она вытащила самую нижнюю.
- Я хотела сделать сюрприз на её день рождения, но думаю, сейчас это именно то, что нам нужно.
Она раскрыла коробку и достала из неё три подарочных пакета. На каждом из них имелась небольшая этикетка и написанным ручкой именем: Анита, Рина и Тоби с небольшими сердечками в конце.
Тоби приподнял бровь.
- Подарки в коробке из-под вафельницы в нашем шифоньере? Серьезно? - он хохотнул, указывая пальцем на коробку.
- Я сейчас уберу обратно и посмотрю, как ты будешь вышагивать в этом ужасном парике!
- Прости, - сквозь смех произнес он, примирительно чмокая жену в щеку.
- Это твой, - она протянула ему пакет с его именем.
Недолго думая, Тоби разорвал этикетку, глуповато уставившись на ткань в своих руках.
- Это пижама с мордой поссума?
- Это кигуруми! - важно поправила его Анита, кивая. - И это поссум.
- Это пижама с капюшоном!
13 Обними меня
Солнце медленно прощалось с городом, облизывая разгоряченные за день дома обжигающими лучами. Оно сползало с небосклона медленно, стекая с него как огромный лизун, заброшенный кем-то из детей высоко в небо. И ни единого облака, чтобы хоть как-то перекрыть слепящее схождение с небесного пьедестала.
Эдгар прищурился, когда яркие лучи отразились вспышкой в окнах напротив, но взгляд не отвёл, глазами, застланными слезами режущей боли, наблюдая, как дети солнца резвятся на стекле. Завораживающе больно.