Наконец было объявлено, что ужин подан и гостей приглашают к столу.
После того, как все расселись слово взял Альяс-Гронт:
-Уважаемые фьерры и фьеррины, достопочтимые герры, сегодня у нас в семье произошло сразу два знаменательных события: мой сын и наследник выбрал себе достойную особу, МарициюРенару, дабы сочетаться с нею законным браком.
При этих словах графа зазвучали аплодисменты, кто-то кинулся поздравлять поднявшихся Иласа и Марицию. В общем, воцарилась атмосфера подхалимажа и зависти, старательно прикрытая лицемерными заверениями в счастье и радости.
Вассария разглядывала жениха с невестой. Колоритная подобралась парочка. Илас был выше нареченной на полторы головы и строен, как кипарис. Он принимал поздравления с настолько «располагающим» выражением лица, что все радостные, или старательно мимикрирующиее под оные эмоции отлетали от блондина, как сухой горох от стены. В правый его локоть хваткой, давшей бы честь любому бультерьеру, вцепилась Мариция. Она лучилась счастьем за двоих, причем настолько искренне, что на миг Вассарии даже стало жаль Иласа. Попал блондинчик. Но потом взгляд девушки упал на угрюмое лицо Клеста и она мысленно усмехнулась: неизвестно, кто их них двоих «попал» больше. Илас с Марицией или она с Улроном. У той хотя бы не было обширного списка «предшественниц» внезапно решивших распрощаться с этим грешным миром.
Меж тем как первая волна наигранных восторгов по поводу помолвки стихла и гости расселись на свои места Альяс-Гронт вновь поднялся, решив двинуть вторую часть высокопарной речи.
- Нам поесть сегодня дадут? – на грани слышимости шёпот достиг слуха Вассы. И голос был знакомый.
Девушка посильнее откинулась на спинку стула и ей удалось-таки разглядеть говорившего. Им был ни кто иной как Эрден ‘ди Антер – недавний улан-дознаватель из трактира. Неизвестно почему, но это обстоятельство весьма обрадовало Вассу.
- Разрешите, достопочтимое собрание, объявить так же и о помолвке моей падчерицы Вассарии урожденной Хайроллер, ныне ди’ Бертран и Улронади’ Клеста.
Не преминул-таки подчеркнуть, что я его падчерица, а не родная дочь, хотя каждой сонной мухе на стекле то известно.
Меж тем пришлось так же, как и Иласу вставать со своего места, идти к «жениху», чтобы всместе принять причетающееся сему поводу поздравления.
«Здорово Альяс сэкономил, устроив две помолвки в один день. Такую ораву прихлебателей поди два раза накорми» - меж тем отмечал практичный ум Вассы.
Засвидетельствовать свою радость подходили многие и вот уже в череде радостеизьявителей мелькнула знакомая макушка Эрдена, как раздался истошный женский визг, потом треск и наконец грохот. Краем глаза уловив суть проишедшего на другом конце залы Вассария не теряя времени даром начала воплощать свой план по отвращению от своей персоны Клеста и картинно начала оседать в обморок.
Вообще-то девушка рассчитывала, что подхватит ее Клест, как стоявший ближе всего. Но то ли мужик был привычен кподобного рода дамским инцидентам, то ли не успел среагировать. И хотя Вассария падала как можно медленнее, но двигаться по направлению к полу ей все же приходилось, а то что это будет за обморок, падение в который продолжается пару клинов. На помощь девушке пришел неизвестный мужчина, из наружности которого девушка успела разглядеть лишь черный с серебряной вышивкой камзом. После чего ей, дабы не выйти из образа лишённой чувств фьеррины пришлось прикрыть глаза.
Причиной же, послужившей столь стремительного падения Вассарии и визга Мариции (а кричала именно она) послужила домовая пищуха. Столь бурная реакция еще раз подтвердила непреложное правило: путь мыши проложен через упавших в обморок женщин, ну или на крайний случай дико верещащих. Мариция, увидев погрызушку взвыла так, что стекла задрожали. Корсет, не выдержав давления превосходящих сил противника решил сдаться без боя и разошелся по швам. А за ним и платье. Теперь графинюшка верещала уже по другой причине, правда, нужно отдать ей должное, перехода в тональности почти не было, а взятое ею «си» она держала несколько клинов подряд.
Наконец, когда ее слегка успокоили четырьмя бокалами крепкого вина (на циничный взгляд Иласа одна пощечина для заистерившей дамочки была куда бы более эффективной и менее затратной) и увели из залы все внимание наконец-таки сосредоточилось на Вассарии. А девушке это и было нужно.
Вздохнув, она затрепетала ресничками и приоткрыла глаза.
- Как Вы себя чувствуете? Что-нибудь нужно? – участливые голоса светских стревятников, чувствующих новый виток пикантного скандала.
«Сегодняшний вечер определенно удался, потому что назавтра некоторым его участникам будет стыдно о нем вспоминать. И если с иласовой суженой все случилось нечаянно, то я сама себя сейчас загоняю в ловушку…» - не к месту подумалось Вассе, и девушка неслышно прошептала:
- Прости Эрден, но больше некому.
Вздохнув свободнее, и приняв сидячее положение, уже вслух Вассария произнесла:
- Да, можно водички и.. соленого огурчика. - и невинно захлопав глазками присовокупила: - в последнее время меня постоянно тянет на солененькое.
Клест при этих словах лишь плотнее сжал губы, но смолчал. Альяс нахмурился, но более ничем так же не выказал своего недовольства.
Вассария, решив, что терять уже больше нечего, (пропади она пропадом, эта репутация, жизнь и свобода дороже!), наклонилась изображая приступ тошноты.
Жених с отчимом и на этот ее выпад никак не среагировали, хотя гости уже начали со значением перешептываться и кивать друг другу, дескать девица-то «с душком».
Девушка же доигрывала комедию до конца. Вот она побледнела, будто только сейчас осознавая, что все это значит. На лице ее отразились муки борьбы совести, закованной в рамки условностей и приличий. Узнай кто в этот момент, о чем думала Васса, весьма бы удивился. Она размышляла, как могла среди бронзы, позолоты и мореного дуба так своевременно появиться мышь. По прикидкам девушки выходило, что погрызуху сюда заботливо принесена кем-то из гостей.
И тут взгляд ее упал на входную дверь. Из-за одной из створок высунулась голова посыльного мальчишки, из прислуги. Рот, украшенный дыркой от выпавшего молочного зуба, был растянут от уха до уха в довольнющей улыбке. «Щалось удалась, да еще как!» - словно было написано огромными рунами у него на лбу. Глаза же, сияли безмерным счастьем. Ибо что может быть радостнее осуществленной шкоды, за которую еще не поймали и не наказали?
На переднем же плане резкий контраст с посыльным оставляло лицо Иласа. Камено-заиндевелое непробиваемое и надменное, и не угадаешь, о чем думает. «А ведь он наверняка как и я жалеет, что мышь не появилась раньше. Если бы бенефис пишухи состоялся на пять клинов ранее, может, и не было бы объявления о помолвках. Дамы бы повскакивали, попадали бы обморочными кеглями на паркет, началась суета. Какие уж тут возвышенные речи? А под шумок можно было бы и скрыться, прихватив родовое колье и серьги, предоставленные Альяс-Гронтом на вечер, чтобы показать меня в выгодном свете»- размышляла девушка.
Наконец девушка сочла паузу достаточно затянувшейся и, придав своему лицу как можно более трагическое выражение, произнесла.
-Отец, должна сознаться. Я беременна.