Но как же возникла у него эта самая надежда, ради которой столько жертв? Да он и сам бы толково не ответил на этот вопрос. Если уж и пытаться отыскать ответ, то начинать нужно с самого раннего детства нашего героя.
Герман
Герман уже в колыбели выделялся из большинства крикливых детей каким-то отталкивающим спокойствием. Родители, не беспокоясь, могли оставлять его подолгу одного в детской кроватке. В их отсутствии он практически не плакал, а только внимательно всматривался во все вещи, окружавшие его мир, ограниченный в то время высокими резными перилами. Возможно, это происходило из-за того, что он не был так уж сильно привязан к ним и поэтому во время разлуки, не бросался в слёзы как остальные дети, а возможно из-за того, что уже в то время он переносился в другую реальность, где чувствовал абсолютное спокойствие и тишину. Никто не знает...
В школе он был смирнее остальных и никогда не понимал, что же его товарищи находили такого занимательного в разнообразных играх, которыми были непрерывно заняты. Также в отличие от прочих ровесников он очень любил читать приключенческие и фантастические книги, которые не изучали на занятиях. Разумеется, что ему приходилось читать и остальные, но он это делал с явной неохотой, превозмогая себя только для того, чтобы хорошо учится и не огорчать родителей. Герман был весьма одарённый молодой человек, но более склонный к миру фантазий, чем к науке. Он подолгу просиживал в небольшом парке около школы, выстраивая вокруг себя несуществующий мир своих фантазий, почерпнутый из очередного романа или повести. И чем дольше тянулись учебные годы, тем больше его фантазий меняли свои очертания.
Внутри себя он всегда чувствовал некую отчуждённость, сулящую ему в самом скором будущем обременительную, как и зачастую это случается в школьном возрасте, в котором необходимо как никогда быть приятным и нравится остальным, славу изгоя. Хоть он и принимал с крайней враждебностью такую славу, пытаясь всячески переделать себя, но чем больше он старался понравиться, тем больше эта отчуждённость нарастала. И вскоре он перестал предпринимать всяческие попытки что-либо изменить. В конце концов, гораздо важнее сохранить связь с самим собой, а не наладить её с остальными. Ведь так?
И всё бы продолжалось так и дальше, если бы у него не появилась дурная привычка делать всё наперекор остальным, которая пришла, по всей вероятности, почти сразу же за укоренившимся уже к тому времени титулом изгоя, а окончательно завладела им после пустякового случая на уроке. А ведь так частенько и случается, что вот такие вот, казалось бы, совершенно пустяшные случаи являются переломными моментами в человеческой жизни. А в будущем и вовсе задают направление для дальнейшего движения.
Он отчётливо запомнил тот день. Они сдавали экзамены по истории и должны были вкратце описать социальный строй дроблов. А также дополнить это описание, собственным мнением ответив на вопрос: «одобряете вы или нет их социальный строй?» Впрочем, с описанием он справился быстрее всех, поскольку заранее подготовил этот материал, а вот с собственным мнением оказалось чуть сложней. Одобрять социальный строй низшей расы. Глупо, не правда ли? Вертясь, как на шарнирах, во все стороны и спрашивая у всех, кто был неподалёку от него, что же именно они будут писать, получал в ответ весьма однообразные мнения. «Разумеется, что осуждаю, разве можно жить, так как они!» - несдержанно воскликнул ученик позади него, за что тут же получил замечание от учителя. «Что за вопрос Герман?! Можно подумать тебе нравится их социальный строй!» - возмущённо прошептал кто-то со стороны. «Ради бумажек они готовы на всё!» - с ухмылкой заметил ещё один.
И он, завидя эту однотипную реакцию всех его товарищей, написал всё наоборот. Он частенько любил делать всё наоборот, как было уже сказано ранее. Вот бывало, придут к ним домой на ужин весьма уважаемые гости, при которых нужно вести себя не только вежливо, но ещё и соблюдать всевозможные правила этикета. И он, конечно же, не мог быть настроен против этих самых гостей заранее и ещё за пару часов до их прихода завсегда начинал готовиться к ужину. Выглаженные чёрные брюки, белоснежная рубашка и бабочка обязаны выглядеть идеально. И вот приведя, наконец, свой внешний вид в порядок, он гордый и довольный собой спускается со второго этажа к гостям. И, казалось бы, ничего уже не может предвещать беды, но вдруг мама шепнёт ему на ухо: