— Будет мастерская, — тихо сказал Громов. — Настоящая. Только без табличек.
На следующий день здесь уже кипела работа. Протащили толстый кабель от штабного дизеля, повесили четыре лампы. Поставили столы, прикрутили тиски. Один из углов расчистили под детали — там теперь лежали трофейные моторы, деревянные балки, обрезки обшивки. К стойке укрепили карту, а рядом — доску, куда Громов мелом писал схемы.
На стене висела единственная роскошь — кусок фанеры с выжженным словом: "Комар".
— Что, штаб разрешил вывеску? — усмехнулся Дурнев.
— Это не вывеска, — ответил Громов. — Это ориентир.
Первые материалы шли отовсюду: обломки ящиков, капроновые нити от парашютов, куски антенн, медь, стекло, даже обгоревшие линзы от немецких биноклей. Слесарь из сапёрного батальона принес две катушки проводов.
— Сказали, ты тут что-то важное делаешь, — сказал он, оглядываясь. — Только не шуми, а то у меня начальство не в курсе.
Первые, кто пришёл "просто посмотреть", были из 337-го стрелкового полка. Один — худой, в очках, бывший учитель труда. Второй — плотный, с заскорузлыми руками.
— Нам сказали, ты тут аппараты делаешь. Летают и снимают, а если повезёт — и бахнут?
Громов отложил наждак, вытер руки.
— Разведка и ударные. По очереди. Только не сразу и не просто.
— Нам сказали, что если научимся, то будут прикреплять к батальону. А мы с техникой на “ты”. Я — модельки собирал. А он — в колхозе ветряк чинил.
Дурнев молча указал на ящик с обломками:
— Разбирайте. Учитесь. Тут каждому работа найдётся.
Так в подвале начались первые учения без формы. Кто-то точил каркас, кто-то мотал проводку, кто-то стачивал винты. Сначала по шаблону. Потом — по памяти.
Вечером, у буржуйки, Дурнев наливал кипяток из котелка.
— Не перебор, что людей подпускаем? Вдруг кто лишний?
— Нет, — ответил Громов. — Сейчас нужно, чтобы это не я один делал. Чтобы было у каждого батальона было своё звено. Как разведывательное, так и ударное.
Он встал, подошёл к доске, где мелом были начерчены силуэты дронов. Слева — старый, с «Лейкой», справа — новый, крупнее, с нишей под что-то большее.
— Слушай, — сказал он. — А если попробовать поставить сюда АФА? Из тех, что на сбитых самолётах стояли?
— Аэрофотоаппарат? Эти штуки весом с пол-ведра.
— Зато поле обзора — в три раза шире. Снимок не как на “Лейке”, а по сетке. Мы тогда не просто видим — мы считываем местность.
Дурнев пожал плечами.
— Спросить можно. У артиллеристов вроде были. Или у лётчиков в обломках.
— Спроси. Я пока под АФА корпус нарисую.
Он снова взял мел.
В подвале было тихо. Только гудел мотор трансформатора и потрескивала печка. За стенами — снег, война, очереди. А здесь — начиналась система.
*****
В штаб дивизии Громова вызвали через связного. — Прибыть к комдиву к 17:00, — коротко сказал ординарец, пристально смотря на инженера. — Приказано взять с собой, что есть: схемы, чертежи, записки. Будете докладывать.
Штаб располагался в каменном здании металлургического комбината. На первом этаже часовые, а на втором, среди карт и телефонов, сидели усталые офицеры с заспанными лицами. В углу потрескивала буржуйка, рядом тихо шипел радиоприёмник..
Полковник Пичугин был невысоким, крепким командиром с обветренным лицом. Смотрел прямо, говорил быстро. Рядом с ним сидел начальник артиллерии дивизии, начальник связи, особист, и начальник снабжения — седой, мрачный человек, с толстым блокнотом.
— Слушаем вас, товарищ Громов, — сказал Пичугин . — Давайте сразу по делу. Что вы предлагаете?
Громов разложил на столе папку, аккуратно вынул три листа. Верхний — та самая схема, при которой предлагалось ввести массовое применение беспилотников в рамках дивизии: при батальоне — связной, два техника, один аппарат. Ниже — структура мастерской. Еще ниже — логистика: сборка, проверка, полёт, плёнка, результат.
— За последний месяц, — начал Алексей, — с использованием этих аппаратов нанесено не менее шести артиллерийских ударов по координатам, полученным с воздуха. Один — по броне. Потери у немцев — подтверждённые.
— У нас есть разведчики. Есть корректировщики, — перебил особист. — В чем соль твоей системы?
— В том, что она работает там, куда человек не доберётся.
Комдив кивнул, но не прерывал.
— Моё предложение, — продолжал Громов, — ввести при каждом батальоне звено из двух операторов. Один — техник, второй — связной. Один аппарат, запасной корпус, фотоустановка. Подготовку проводим на базе мастерской. Учет — через штаб. Испытания и выводы — через артиллерию.