— Да, мы уже поняли, что эти аппараты будут работать в режиме многозадачности. Вам, военным, и карты в руки.
Он снова сел, потянулся к одному из телефонов, затем отложил.
— Громова надо срочно вызвать. Пусть вылетает. С ним поговорим. Он теперь человек государственный, и пусть решает государственные задачи.
Маленков записал распоряжение. Антонов шепнул что-то Штеменко, тот кивнул. Всё было ясно: решение принято.
— А теперь, — сказал Сталин, — от слов — к делу.
Он взял трубку, повернулся к телефону:
— Соедините с фронтом. С товарищем Хрущевым.
*****
Вызов в Москву
Штаб 64-й армии просыпался в сером, тягучем свете рассвета. За окнами полуразрушенного здания ещё гудел ветер, в буржуйке тлели остатки угля. Дежурный связист, снимая наушники, подошёл к дверям комнаты, где ночевал Громов.
— Товарищ инженер, — сказал он, вежливо, но с оттенком спешки, — особый вызов из штаба армии. Вас просят срочно явиться к командующему.
Громов уже был на ногах. Телогрейка, планшет с записями, суконные штаны, валенки. Он одевался быстро, механически. Что-то в голосе связиста заставило сердце пропустить удар. Вызовы со штаба армии без повода не поступали.
В кабинете командующего армией Шумилова было тихо. Генерал-лейтенант стоял у карты, в одной руке — карандаш, в другой — лист с пометками. Ласкин, как всегда, молчаливо сидел рядом.
— Алексей Андреевич, — начал Шумилов, не глядя, — только что пришёл прямой приказ. Подчёркиваю: прямой. Из Кремля. Вас просят прибыть в Москву. Немедленно.
Громов сдержанно кивнул.
— Я могу уточнить цель?
— Там объяснят. Но по содержанию ясно: касается вашей работы. То, что вы показали представителю Ставки, произвело впечатление. Документы переданы, снимки доложены лично. Теперь хотят видеть — не бумаги, а конструктора. Так что поздравляю вас, товарищ инженер.
Командующий продолжил:
— Вас заберут через два часа. Транспортный самолёт, борт 3426. Летит с подмосковной базы, садится на временном аэродроме восточнее Ельшанки. Погодные условия тяжёлые, но экипаж опытный, так что скоро будете в столице нашей родины.
— Один лечу?
— Один, один — кивнул Шумилов. — Особое указание. Только вы и экипаж. Возьмите с собой все необходимые документы. Ну а я, как командующий армией, буду ходатайствовать о присвоении вам высокой государственной награды. Представление я уже отправил. Ну, а какая награда, узнаете позже. С богом, товарищ инженер! Желаю удачи!
До выезда оставался час. Громов быстро собрал всё необходимое: три папки с чертежами, сводный отчёт, съёмки с дронов, ключевые схемы передачи сигнала. Всё упаковано в брезентовую сумку, аккуратно перевязанную ремнём. Все свое хозяйство он оставил на своего заместителя инженера Тимофеева и помощника сержанта Дурнева.
— Берегите нашу мастерскую, как боевое знамя, понятно?
— Понял, товарищ инженер, — коротко ответил Тимофеев. — Не сомневайтесь, не подведем.
Громов ещё раз осмотрел пустеющий угол мастерской. Всё, что можно было сделать на этом рубеже, сделано. Теперь его ждала Москва.
*****
На площадке временного полевого аэродрома ветер швырял снег в лицо резкими, порывистыми ударами. В снежном мареве едва угадывались силуэты техники — пара грузовиков у ангаров и небольшой транспортный самолёт Ли-2, припорошенный инеем.
Возле борта курили двое — командир экипажа и бортмеханик. Завидев Громова, командир бросил окурок в снег и шагнул навстречу.
— Инженер Громов? — спросил он без лишних слов.
— Он самый, — кивнул Алексей, поправляя ремень сумки.
— Капитан Мешков. Летим на «тридцать втором», — он коротко кивнул в сторону самолёта. — Погода неважная, но мы и не в такую летали. Есть вопросы?
— Один, — сказал Громов. — По маршруту — что опаснее всего?
Мешков хмыкнул:
— Все-таки война идет... Может прилететь от немецких зенитчиков в районе Воронежа. Но это маловероятно.
Бортмеханик молча проверял лыжи шасси и натягивал ремни на обледеневших дверях.
Мешков повернулся к нему:
— Готовность?
— Пять минут, товарищ капитан.
Командир кивнул Громову:
— Залезайте. Там на ящиках для вас место приготовили. Не роскошь, но теплее, чем в кузове.
Салон был пустой — только пара деревянных ящиков с маркировкой «Военторг» да натянутая вдоль стены брезентовая полоса для укладки санитарных носилок. Громов устроился на ящике у борта, поставив рядом свою сумку и планшет.
Рядом, в кабине, ожил голос по радиостанции:
— «Тридцать второй», приём. Взлёт разрешаю. Погоду уточните по ходу. Связь держать сквозь северный сектор.