Поэтому Збигнев решил взять на себя создание идейных основ американского видения мира. Правда, еще в 1948 году была издана Директива администрации, предписывающая американскому государству работать над тем, чтобы повергнуть СССР в прах. Но она осталась только руководством для кучки спецслужб. А он, Збигнев Жабиньский, взял на себя куда большую роль – сформировать новое сознание американской нации.
Глава 3
1958 год
Резидентура ЦРУ в Нью-Йорке. Снова из приемника льется голос саксофона, источающий призыв истомленной плоти и тайну соблазна.
Рассматривая постельные фотографии Голубина и Гарсии, Зден заметил, что девушка, кажется, схватила крепкий кайф.
– Непонятно, кто на кого из них будет работать. Похоже, она под впечатлением, – сказал он Клайву.
– Можешь не опасаться, приятель. Эта девка видела и не таких героев. Какие наши дальнейшие действия?
Сценарий вербовки предполагал грубый прессинг, поэтому Полански и Коэн ввалились в комнату к русскому без стука. Они прошли к столу, не снимая шляп, и сели, развернув стулья к Голубину, который лежал на кровати с журналом в руках. Тот не спеша приподнялся на локте, любезно улыбнулся и на хорошем английском, но с заметным акцентом, спокойно произнес:
– Надо полагать, джентльмены ошиблись дверью.
Выдерживая план, Полански, стараясь выглядеть пренебрежительно-устрашающим, прорычал сквозь зубы:
– Никоим образом. Мы явились как раз к вам, мистер Голубин.
– Видимо, в этом месте мне должно стать страшно, не так ли, мистер…. как Вас…
– Зовите меня Зден. А будет ли вам страшно, мы сейчас посмотрим. – Полански небрежным движением руки выбросил на стол россыпь глянцевых фотографий, изображавших Голубина с Гарсией в самых откровенных позах.
Голубин потянулся к столу рукой, взял одну из них, мельком взглянул, затем бросил на пол и, позевывая, сказал:
– Примитивный фотомонтаж. Можете им подтереться. Вы, очевидно, полагаете, что в нашей конторе сидят такие же ослы, как вы. Это обидно. А хотите, я скажу, из какого вы агентства?
– Скажите. Я думаю, это не отвлечет нас от предмета нашего разговора. Из какого же? – полюбопытствовал Полански.
– Вы из ЦРУ, джентльмены. А знаете, по какому признаку я определил? По вашим кривляниям. Сразу видно, что вы еще в начале пути и вам приходится притворяться идиотами. А вот ребятам из ФБР, что обложили нашу группу, этого делать совсем не надо. Такое впечатление, что им сразу после рождения стукают бейсбольной битой по чайнику, чтобы, не дай Бог, в нем не зародилась мысль. Теперь насчет моей вербовки с помощью этой шлюхи. Я вам предлагаю покинуть помещение и сообщить шефу, что вербовка не состоялась по причине вашего полного кретинизма. Если попытки повторятся, то наша группа соберет в университете маленькую пресс-конференцию и в деталях расскажет журналистам об американском гостеприимстве.
– Может быть, пора прекратить геройствовать, Олег? – взял другой тон Полански. – Я три года проработал в Москве и хорошо знаю, что с вами будет, если эти картинки получат хождение.
– Ну и что же такого страшного со мной случится, милый Зден? Увольнение с работы, выговор по партийной линии, развод с женой? А вы не догадываетесь, что все эти драматические последствия просто ничто в сравнении с высшей мерой наказания, которую у нас применяют к предателям? Вам что-нибудь говорит фамилия подполковника Попова из ГРУ Генштаба? Он отправился на тот свет из-за вопиющей безграмотности гамадрил из вашего агентства. Что вы на это скажете? Я знаю, что крыть вам нечем, поэтому убирайтесь и прошу больше не портить мне настроение вашими рожами.
Голубин взял в руки журнал и сделал вид, что углубился в чтение. Сотрудники ЦРУ переглянулись и поднялись. Они уже подходили к двери, когда Голубин бросил им вдогонку: