За окном завыл волк, негромко и
пронзительно, за ним еще один. Ночной
хор звучал все громче и громче, в нем
недоставало скорбного голоса Сэма, но
он все равно был великолепен. Сердце
у меня защемило от непонятной тоски,
а Сэм на полу негромко заскулил. Этот
рвущий душу звук, застрявший где-то
посередине между миром людей и
миром волков, заставил меня очнуться.
- Ты скучаешь по ним? — прошептала Я.
Сэм выбрался из своей
импровизированной постели и
остановился у окна, обхватив себя
руками, - незнакомый силуэт на
темном фоне.
- Нет. Да. Не знаю. Мне от этого...
тошно. Как будто я здесь чужой.
Как это знакомо. Я попыталась
выдавить из себя что-то такое, что могло
бы его ободрить, но так и не придумала
ничего, что прозвучало бы искренне.
- Но я такой, какой есть,-- с вызовом
произнес он, вздернув подбородок. Не
знаю, кого он хотел убедить, меня или
себя.
Он стоял у окна, пока волчий вой не
достиг своего крещендо, и на глазах у
меня выступили слезы.
- Иди сюда, поговорим, — сказала я,
чтобы отвлечься самой и отвлечь Сэма.
Он обернулся, но я не могла разглядеть
его лица. — На полу холодно, спину
застудишь. Давай забирайся ко мне.
— А как же твои родители? — спросил
он, в точности как тогда в больнице.
Я совсем почти уже собралась
поинтересоваться, почему они так
его волнуют, как вспомнила историю,
которую он рассказал мне о своих
родителях, и нежные бугристые рубцы у
него на запястьях.
- Ты не знаешь моих предков.
- Где они, кстати? - спросил Сэм.
- Наверное, на вечеринке по
случаю открытия галереи. Моя мама
художница.
- Сейчас три часа ночи, — с сомнением
в голосе напомнил он.
— Забирайся давай, — громче, чем
намеревалась, сказала я. — Надеюсь,
ты будешь хорошо себя вести. И не
вздумай отбирать у меня одеяло. - Он
все еще колебался, и я попросила:
Поторопись, пока не рассвело.
Он послушно поднял с пола подушку,
но перед кроватью снова замялся. В
темноте я с трудом различила мрачное
выражение, с которым он обозревал
запретную территорию кровати. Я не
знала, то ли умилиться его нежеланию
разделить постель с девушкой, то ли
возмутиться, что я, очевидно, кажусь
ему недостаточно привлекательной,
раз в ответ на мое предложение он не
бросился тут же на матрас рядом со
мной.
В конце концов он все же забрался в
постель. Под его тяжестью кровать
заскрипела, и он, поморщившись,
пристроился на самом дальнем от меня
краешке, даже не под одеялом. Теперь
его слабый волчий запах чувствовался
сильнее, и я вздохнула, до странности
Довольная.
Сэм тоже вздохнул.
— Спасибо, — сказал он. Довольно
чопорно, учитывая, что он лежал в моей
постели.
— Не за что.
На меня вдруг навалилось осознание
всего происходящего. Я лежала в
постели с оборотнем. И не просто с
оборотнем, а с моим волком. Снова и
снова я воскрешала в памяти тот миг,
когда на террасе вспыхнул свет и я
увидела его. Меня охватила странная
смесь возбуждения и нервозности.
Сэм повернул ко мне голову, словно
почувствовал мое волнение. Его глаза
поблескивали в темноте как будто
совсем рядом.
-Они тебя покусали. Ты должна была
тоже стать оборотнем.
В моих воспоминаниях волки
обступили лежащее на снегу тело,
они скалили зубы и рычали, и морды
у них были в крови. Один из них, Сэм,
потащил тело прочь от круга волков.
Он нес его на двух ногах, оставляя за
собой человечий след. Я чувствовала,
что начинаю проваливаться в сон,
и усилием воли заставила себя
встряхнуться; не помню, ответила я
Сэму или нет.
- Иногда мне жаль, что этого не
случилось, сказала я.
Он закрыл глаза, бесконечно далекий
на другом конце кровати.
- Мне иногда тоже.