Глаза Шелби настороженно сверкнули,
совсем как когда она бывала в
человечьем обличье. Такие уж у нас
с Шелби были отношения; даже не
помню, ссорились ли мы когда-нибудь.
Я, как утопающий, цеплялся за свою
человеческую суть — и за свою
одержимость Грейс, — тогда как
Шелби, облачившись в волчью шкуру,
с радостью забывала все человеческое.
Разумеется, на то у нее было множество
причин.
Сейчас мы с ней стояли в этом
сентябрьском лесу и наблюдали друг
за другом. Она повела ушами, вбирая
десятки звуков, недоступных моему
человеческому слуху, и ноздри ее
затрепетали: она пыталась определить,
где я побывал. Я поймал себя на том,
что вспоминаю ощущение палой
листвы под лапами и терпкий, густой,
дремотный запах осеннего леса, какими
воспринимал их в волчьем обличье.
Шелби заглянула мне в глаза
поступок очень человеческий,
учитывая, что мой ранг в стае был
очень высок и такой вызов мне бросить
могли только Пол или Бек, — и мне
послышался ее человеческий голос,
спрашивавший, как много раз прежде:
<<Неужели ты не скучаешь по всему
ЭТОМУ?>>
Я закрыл глаза, отгородившись от ее
горящего взгляда и от собственных
воспоминаний о своей волчьей
ипостаси, и стал вспоминать Грейс,
оставшуюся в доме. Ничто за всю мою
жизнь в волчьем обличье не могло
сравниться с прикосновением руки
Грейс к моей руке. Я немедленно облек
эту мысль в слова, а слова сами собой
сложились в стихи:
Ты-моя смена времен года,
Ты-моя осень, зима и лето.
Весной я теряю себя с тобой
Но как прекрасна утрата эта!
За ту секунду, которая ушла у меня
на то, чтобы сочинить эту строфу
и придумать к ней музыку, Шелби
бесшумно скрылась в чаще.
Глава 20
/Сэм
Ее исчезновение, такое же неслышное,
как и появление, напомнило мне о
том, насколько я уязвим, и я поспешно
поковылял к сарайчику, где хранилась
моя одежда. Много лет назад мы с Беком
по бревнышку перетащили старый
сарай с его заднего двора на небольшую
полянку в чаще леса.
Внутри хранился обогреватель,
лодочный аккумулятор и несколько
пластмассовых контейнеров, на каждом
из которых значилось чье-то имя. Я
открыл контейнер с моим именем и
вытащил из него набитый рюкзак. В
других контейнерах хранились еда,
одеяла и запасные аккумуляторы
снаряжение, позволяющее какое-то
время прожить в этой хижине, пока
не примут человеческий облик
все остальные члены стаи, — я же
хранил в своем все необходимое для
побега. Все, что было в этом рюкзаке,
предназначалось для того, чтобы
помочь мне как можно быстрее
вернуться к человеческой жизни, и вот
за это Шелби и не могла меня простить.
Я торопливо натянул одну поверх
другой несколько футболок с длинным
рукавом и Джинсы; чересчур большие
сапоги, позаимствованные у отца
Грейс, сменил на шерстяные носки и
стоптанные кожаные ботинки, сунул
в карман кошелек с заработанными
за лето деньгами, а все остальное
запихнул в рюкзак. Я закрывал за собой
дверь, когда краешком глаза заметил
промелькнувший рядом темный силуэт.
- Пол, - сказал я, но черный волк,
вожак нашей стаи, уже исчез.
Сомневаюсь, чтобы он вообще меня
узнал: для него я теперь был всего лишь
еще одним человеком в нашем лесу,
несмотря на смутно знакомый запах. У
меня защипало в носу. В прошлом году
Пол превратился в человека только в
конце августа. Может, в этом году он
вообще не превращался.
Я знал, что мне самому оставалось
считаное число превращений.
прошлом году я превратился в
человека в июне, хотя в позапрошлом
это случилось ранней весной, еще до
того, как сошел снег. А в этом году?
Сколько еще мне пришлось бы ждать
возвращения в собственное тело, не
подстрели меня Том Калпепер? Я и сам
толком не понимал, каким образом
это помогло мне обрести человеческий
облик в такую прохладную погоду. Я
помнил, как было холодно, когда надо
мной склонилась Грейс с полотенцем в
руках. Лета не было уже давным-давно.
Буйство осенних красок повсюду
вокруг хижины показалось мне теперь
издевательством — свидетельство
того, что миновал целый год, а я
даже не заметил. Я вдруг с внезапной
ужасающей уверенностью понял, что
это мой последний год.