Выбрать главу

— Я хочу…

— Что, радость моя? Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Она почувствовала на щеке его теплое дыхание, и он погладил нежную кожу с внутренней стороны ее бедра. — Может, я лучше скажу, что нравится мне?

Эти слова подействовали на нее, как самая смелая ласка, и вскоре она уже горячо отвечала на его прикосновения.

— Я хочу… я хочу делать с тобой все, — со стоном прошептала Розлин. — И хочу, чтобы ты делал все со мной.

Это стало концом ее сопротивления и началом… Розлин не смогла бы дать определения тому, что последовало дальше. Она только знала, что это было нечто гораздо более интимное, чем их предыдущее бурное соитие, — скорее, какое-то долгое чувственное познание, при котором слова обладали не меньшей силой, чем прикосновения.

А какие это были слова!.. При одном воспоминании о том, что она говорила, Розлин бросало в жар. Она даже не подозревала, что мужчина способен на столь эротичные фантазии, но каждое слово, каждый звук, теплым медом стекающий с его губ, возбуждали ее все сильнее.

1

Стюарт Роули пригладил пятерней взлохмаченные темные волосы и озадаченно уставился на спящую женщину. Он знал, что когда она проснется и откроет глаза, они окажутся глубокого зеленого цвета с золотистыми крапинками.

Когда она проснется… Он едва сдержал стон.

Женщина заворочалась во сне, перевернулась на спину и закинула руки за голову, и ее пальцы утонули в пышной массе спутанных рыжих кудрей. При этом простыня сползла с ее стройного тела.

Стюарт, который как раз собирался сделать что-нибудь разумное и решительное, — к примеру, одеться, — замер.

Даже самый взыскательный поклонник женской красоты не смог бы не оценить этого тела, подумал Стюарт, припоминая, что ее груди отлично умещаются в его ладонях, и… Стоп! — поспешно сказал он себе, не стоит думать об этом, сейчас нужно рассуждать спокойно и здраво. Но соблазнительное зрелище, представшее его глазам, мешало сосредоточиться.

Глаза женщины сонно приоткрылись и встретились с его взглядом, а пухлые губы тронула мечтательная улыбка.

— Привет, Стюарт, — сонно прошептала она, потягиваясь, но вдруг застыла и широко распахнула глаза. — Стюарт?! — Ее взгляд спустился по его загорелому телу, и с губ сорвался сдавленный стон. — Надеюсь, мы?.. — начала она и, все поняв, жалобно простонала: — О господи, что мы наделали!

Стюарт опустил глаза и невольно снова залюбовался ее телом. Проследив направление его взгляда, Розлин поспешно натянула простыню до подбородка и бросила на него такой взгляд, что он почувствовал себя закоренелым преступником.

— Не раздувай из мухи слона, — попытался успокоить ее он. — Все не так уж плохо.

— Не так уж плохо?! — воскликнула Розлин.

Рехнулся он, что ли? — подумала она. Это не просто плохо, это катастрофа!

— Ты меня ненавидишь, но я тебя не виню. Я вполне это заслужил, — пробормотал Стюарт убитым голосом.

— Не говори ерунды, я вовсе тебя не ненавижу, — возразила Розлин.

Какими же бестолковыми бывают порой мужчины, думала она. Неужели Стюарт не понимает, что все изменилось, и теперь уже никогда не будет, как раньше? Они уничтожили нечто ценное и редкостное ради несколько мгновений…

Однако первый раз это длилось куда дольше, чем несколько мгновений, а уж во второй… Розлин затопила жаркая волна воспоминаний, и она из розовой стала пунцовой.

— Правда? — с облегчением вздохнул Стюарт. Однако он не собирался увиливать от ответственности. — Но я бы тебя понял, если бы ты все-таки меня возненавидела. Я самым отвратительным образом воспользовался ситуацией.

— Что-то не припомню, чтобы я отбивалась, — сухо возразила Розлин.

Он отвел взгляд.

Ну вот, подумала Розлин, теперь он даже не смеет смотреть мне в глаза. Господи, что же мы натворили! Один неверный шаг, и конец дружбе длиною в жизнь!

— Дело не в этом, — сурово сказал Стюарт. — Во всем виноват я один.

— Ты хоть представляешь, как нелепо выглядишь, когда произносишь эти патетические слова, стоя в чем мать родила?

Розлин не удержалась от того, чтобы окинуть восхищенным взглядом его великолепное тело. Разумеется, это восхищение имело чисто эстетический характер. Она села в постели, закрываясь простыней, как плащ-палаткой.

— Ради бога, Розлин, я пытаюсь сказать, что мне очень жаль! — воскликнул Стюарт с растущим раздражением.

— Очень мило!

— Что ты имеешь в виду?

— Неужели тебе было так плохо со мной? — От обиды у Розлин задрожала нижняя губа.