Так же мое облачение даровало мне, помимо прочего, сто пятьдесят единиц брони. (Куртка + 40, наручи + 30, капюшон + 10, штаны + 10, сапоги + 10. Специальный бонус за сет + 50). Это конечно не броня рыцаря, но все равно я теперь гораздо защищенный, чем был.
А еще, каждый из предметов экипировки давал мне хоть и совсем маленькую, но все равно приятную прибавку к одной из второстепенных характеристик. Почти все давали бонус к ловкости (Куртка + 3, наручи + 1, сапоги +1), видимо СвордМастер заглядывал к мастерам обмундирования, пока те трудились над сетом. Капюшон даровал мне дополнительную единицу к силе воли. Скорее всего, он так сильно натирает шею, что для его постоянного ношения нужно проявление данного свойства. И последними были штаны. Честно говоря, они меня удивили. Этот предмет моего облачения наделял меня одной единицей удачи. Удачливые штаны? Не смешите. Думаю, вся их удача заключается в том, что при встрече с особо страшным монстром, я их позорно не испачкаю.
Помимо экипировки мне подогнали еще несколько полезных штуковин, правда, с их созданием уже не озадачивались, а просто прикупили в соседней лавке. Мое утраченное пехотное копье заменило новое, эльфийское, с широким листовидным наконечником. Знаменитая эльфийская веточка. Урона эта веточка выдавала явно больше, чем пехотная пика. К своему кинжалу в довесок я получил еще парочку. Что тут говорить, парни, у которых в названии клана есть слово «кинжал», любят эти удобные и короткие дыроколы. И надо сказать, что мой старый кинжал не шел ни в какое сравнение с этими истинными образцами смертельного оружия. Урон разнился примерно так же, как между отличным кухонным ножом и его деревянной копией.
Один из презентованных кинжалов был хищно изогнут, словно султанатская сабля. Он назывался Змеиный клык, и неспроста. Металл на лезвии выделялся зеленоватыми прожилками. Как мне объяснили, при ковке кинжала лезвие было закалено в коктейле из яда многих известных змей. И теперь оружие наносило не только физический урон, но и урон ядом.
Второй кинжал носил грозное название потрошитель. Он был изготовлен из какого-то почти черного, матового металла и выглядел действительно устрашающе. Лезвие, наподобие легендарных фламбергов, извивалось, словно ползущая вперед змейка. Не кинжал, а самая настоящая миниатюрная пила. Или ножовка по металлу. Говорят, потрошитель режет средний металлический доспех словно бумагу. Наверняка преувеличивают, но урон по доспехам у кинжала был действительно повышен.
Покупать новую пращу мне никто не захотел, но я разнылся и канючил до тех пор, пока мою просьбу не удовлетворили, только ради того чтобы заткнуть мне рот. Само собой купили мне самую дешевую ее вариацию. Но я все равно был доволен. Обычная праща полурослика заняла почетное место в моей сумке.
Кроме оружия мои благодетели выкупили в лавке еще и несколько ювелирных изделий. К украшениями я отношусь скептически и не очень люблю напяливать на себя всякие блестяшки, но стоило мне увидеть статы предметов, как я, тут же без раздумий, надел на себя оба серебряных кольца с гравировкой и потертый медный медальон с зеленым камнем посередине. Кольца теней дарили мне по два очка ловкости и пять скрытности каждое, а амулет хамелеона позволял становиться невидимым на тридцать секунд. Правда, перезаряжался долго — целый час.
Нацепив на себя все обновки, я почувствовал значительный прилив сил. Тело налилось энергией, стало более живым и подвижным. Показалось даже, что и мой личный баланс улучшился. Помимо этого, было такое впечатление, что на меня перестало светить солнце. Будто я постоянно находился в тени. Казалось, теперь мне и прятаться не надо, чтобы стать незаметным. Я мог бы прислониться к любому дереву и попросту слиться с ним.
Внутри меня расплескалось какое-то неизвестное доселе чувство. Удовлетворения и… Превосходства? Главное не задирать слишком высоко нос. А не то, как говорил отец, не увижу ям и кочек, поджидающих меня на пути.
Теперь я был облачен, вооружен и очень опасен. И был готов ограбить не какую-то там никому не известную крепость, а замок самого императора.
Ночь была прекрасна. Свежа, наполнена тонкими ароматами и тихими волшебными звуками. Волшебными они казались потому, что ночью не видно тех, кто эти самые звуки порождает. И приходится гадать, кто же это там расшумелся, используя, за неимением ночного зрения, воображение. А воображение не признает реальность и обыденность, предпочитая подменять их чем-то волшебным и мистическим.
Ночь была темна. Словно молодая южанка с ног до головы одетая в черный бархат. Это была одна из тех ночей, когда чем ярче светит факел или фонарь, тем плотнее сгущается вокруг него тьма. Узкий серп луны не мог прорезать своим серебряным клинком плотную вуаль ночи. Максимум на что его хватало, это немного очертить силуэты зданий и деревьев, делая ее не совсем уж непроглядной, а чуть более загадочной. Как закрытое, но облегающее платье делает загадочной женщину, придавая ей шарм и некую изюминку, и при этом оставляя простор для фантазии.