— Тебе правда восемнадцать? — спрашиваю я.
Он смеется, и его глубокий баритон приятно скользит по моей коже.
— Да. А что? Это будет проблемой?
Стыд камнем ложится у меня на сердце. Я должна слушать его, помогать. А не лезть в душу.
Отключаю звук на телефоне и переворачиваю его экраном вниз. Мои действия показывают, что я здесь ради него; его время важно для меня.
— Мое волнение в первый рабочий день не имеет к тебе никакого отношения. Прости, если сложилось такое впечатление.
Он склоняет голову набок, изучая меня так же пристально.
— Это не просто ваш первый рабочий день. Это ваша первая работа. Вы в этом новичок. Я бы тоже нервничал.
На моих губах появляется улыбка.
— С чего ты взял, что я новичок в этом деле?
Его взгляд неторопливо, сосредоточенно скользит по мне. От воротника моего черного блейзера к нагрудному карману на белой блузке и далее к манжете рукава. Он слишком пристально смотрит на меня для человека его возраста, и его взгляд — как физическое прикосновение к коже.
— Вы не похожи на учителя.
Я прочищаю горло.
— Это точная оценка, — говорю я, — учитывая, что я не учитель.
— Я имею в виду, что вы молоды. Действительно молоды. Вероятно, вам чуть за двадцать, — он откидывается на спинку стула, от него исходит уверенность.
Каждое слово… каждое действие… Мне приходится напоминать себе, что он не Джереми Риверс.
Его улыбка становится шире, и на щеках появляются ямочки. Я отвожу взгляд на свой ноутбук, чувствуя, как жар заливает мое лицо.
— А еще вы слишком привлекательны, — говорит он, поднимая руки с притворной невинностью, когда мой взгляд устремляется в его сторону. — Я не хотел быть… неподобающим? Это подходящее слово?
— Это именно то слово, — говорю я, придавая своему голосу нотку суровости.
— Если отбросить политкорректность, то очевидно, что вы красивая. Я повидал немало школьных психологов, и ни одна из них не возбуждала меня так, как вы.
Пол подо мной как будто исчезает. Пространство и время поглощают, и реальность теряет смысл. Я пытаюсь найти хоть какое-то подобие опоры, чтобы прийти в себя, и неловко улыбаюсь.
Ясно одно: от этого парня одни неприятности. Требуется несколько секунд, чтобы его очарование рассеялось, прежде чем я понимаю, что за игру он ведет.
— Давай поговорим о тебе, — говорю я, снова переключая внимание на него. — Как долго ты посещаешь психотерапевтов, мистер Хенсли?
На мгновение его улыбка сходит с лица, и он понимает, что меня не так-то легко провести. Затем его бравада возвращается.
— Когда перешел на первый курс. Слушайте, если не слишком грубо, сколько вам лет, мисс Монтгомери?
Он отвлекается. Как ни странно, для меня это нормально и комфортно. Я знаю, как работать с ребятами, которые пытаются сдержать свои эмоции.
— Я старше тебя, — говорю я, делая пометку в его электронном файле на ноутбуке. — Достаточно взрослый человек. Ты сомневаешься в моих способностях из-за возраста?
— Нет, мэм. Я думаю, вы вполне на многое способны, — краем глаза я наблюдаю за его ухмылкой. — Я не пытаюсь вас отвлекать…
— Пытаешься, — я прекращаю печатать и поворачиваюсь к нему. — Все в порядке. Я не расстроена и не отвлекаюсь. Понимаю, почему ты пытаешься заставить меня чувствовать себя неловко. Возможно, раньше это срабатывало на других. Чтобы они закрыли твое дело. Выгнали. Перестали пытаться тебе помочь.
Черты его лица меняются, губы сжимаются в тонкую линию. Он ничего не говорит в ответ. Вместо этого он сосредотачивается на том, чтобы поправить галстук.
— Я не буду прекращать попытки помочь тебе, — услышав свой голос, я понимаю, что говорю искренне. — Несмотря ни на что. Как ты сам заметил, я новичок, и у меня впереди еще много лет в этой области, может, только потом я устану от таких, как ты, — я самодовольно улыбаюсь.
Он перестает теребить галстук и поднимает взгляд.
— Значит, есть вероятность, что вы устанете?
Я качаю головой.
— Я не это имела в виду.
— Что, если я буду приходить сюда и приглашать вас на свидание на каждом сеансе? — настаивает он.
У меня вырывается смешок, и я быстро прихожу в себя.
— Я не поддамся, — говорю я, напрягая лицевые мышцы. — Это противоречит школьным правилам, и это будет грубым нарушением правил с моей стороны. Ты мой пациент. И к тому же, несовершеннолетний.
— Мне восемнадцать, — напоминает он.
— И все же, это ничего не меняет.
Его пристальный взгляд встречается с моим.
— Если вы не скажете мне свой возраст, я буду угадывать.