— И я тоже буду всю жизнь благодарна ему и тебе! — прошептала я, часто заморгав, пытаясь не размазать тушь ладошкой, вытирая слёзы.
— Всё, нам пора, дорогая! Сегодня будет тяжёлый и напряжённый день. У меня совещание, а у тебя твои проекты, которыми ты не занималась целый месяц! — произнесла Джанин, отстраняясь от меня, придавая своему виду холодную отчуждённость.
— Я не помню, чем я занималась последний год, а ты говоришь про последний месяц! — возмутилась я.- Вот же, будет здорово!
— Несомненно, — отозвалась сестра, немного изменившись в лице, но быстро взяв себя в руки, пошла к выходу.
Дорога до офиса не заняла и десяти минут. Моя небольшая квартирка в элитной высотке находилась в самом центре главного квартала, принадлежащего «Эрудиции». Огромное административное здание и Исследовательский институт было одним целым и красовался прямо посреди аллеи редких разновидностей деревьев. Кипарисы, дубы, тополя и клены своими зелёными размашистыми ветвями создавали благоговейную тень в жаркий изнуряющий день. Солнце пекло нещадно с самого утра, напоминая всем о приходе самого жаркого времени года.
Я вышла из машины, сладко улыбаясь тёплому деньку и палящему солнышку. Так надоело сидеть дома, что, казалось, я поросла мхом и пылью за то время, пока не видела белого света. Сестра, как курица-наседка, квохтала надо мной, боясь выпускать из-под своего крыла, думая, что могу навредить себе или окружающим. «Сегодня проведу ознакомительный курс моих работ, затем продолжу их исследование в полной мере!» — думала я, заходя в светлое здание, наполненное светом со всех сторон. Вдохнув воздух полной грудью, с трепетом направилась в свой кабинет вспоминать и творить…
Но сегодня превратилось в завтра и растянулось на долгих две недели. Оказывается, у меня в разработке были несколько проектов. Кряхтя над ними столько дней и ночей, не могла вспомнить и десятой части своих наработок. Радует, что после того случая приступов паники больше не случалось, и ужасных снов я больше не видела. Дважды пропустила поход к доктору Алану Дикенсону. Он очень настойчиво просил зайти к нему на неделе, но я так же настойчиво отговаривалась, нагло пользуясь завалами на работе, что, действительно, было правдой. И уж очень не хотелось снова предаваться воспоминаниям того времени и позволять ему приставлять непонятные присоски к моей башке, транслирующие мои глубокие воспоминания, воссозданные снами. Хватило того Некто, что стоял надо мной, тряся своими причиндалами у моего лица.
Уже как две недели мне не снилось ничего! Абсолютно! И слава Богу! Я только-только заставила съехать от меня Джанин, уверяя, что я в полном порядке. Мэтью всё так же бегал за мной по коридорам, что раздражало пуще прежнего. Я отказывалась от его ухаживаний и совместного времяпрепровождения, а он всё больше обижался и недоумевал, злился на дока и кричал, что деньги, которые мы ему платим, выброшены на ветер. Будь он нормальным, квалифицированным врачом, уже давно вколол бы мне какую-нибудь сыворотку, от которой вернулись бы все мои воспоминания, и мы снова были бы вместе, и, видимо, готовились бы к свадьбе опять. Не стала ему напоминать, что Алан запретил любые эксперименты надо мной, боясь, что моим мозгам любое вмешательство извне в виде дополнительных инъекций губительно, иначе захлебнусь своими же слюнями и буду вовсе недееспособной личностью. «Нужно время на восстановление. Возможно, около полугода, не меньше!» — говорил док в последний мой визит на прошлой неделе. Он видел, что я расстроена собственной беспомощностью и понимал, что скорейшее выздоровление повлечет за собой дальнейшие проблемы, словно порочный круг. Джанин и так отказывала искренним и бесстрашным в моих допросах. Первый и последний разговор с Джеком Кэнгом оставил меня биться в истерике в собственной палате. Он пытался выведать у меня то, чего я не помнила. Все боялись, что я поведала изгоям какие-то великие секреты эрудитов. Возможно, всё это было связано с моими проектами. Но я не изобретала колесо. Все мои наработки связаны с уже существующими технологиями и предназначены лишь для облегчения дальнейшей жизни нашего общества. Я работала над их улучшениями с помощью небольших модификаций. По крайней мере, на первый взгляд ничего страшного и сверхъестественного я в них не обнаружила. Разговора с бесстрашными тет-а-тет ещё не было. Видимо, это тяжелая артиллерия, если заподозрят меня в измене. Если честно, я бы и рада всё всем рассказать, только вот даже вспоминать не хотелось те дни, проведенные в плену. Очередной мой допрос планировался в конце месяца под пристальным наблюдением Алана. До него оставалось всего несколько недель, чего я боялась ужасно. Придётся снова пережить те ощущения и ужас, которые только-только стали строиться в логическую цепочку. И ещё одно НО — все увидят мои воспоминания на экране. Фе-е-е… А ведь, кроме того, как я сидела в сырой комнатушке и того непонятного допроса изгоев, я ничего не могла вспомнить. Ни причины своего похищения, ни того, что они спрашивали, и что я могла сказать в ответ. Ни-че-го. Это пугало больше, чем то, что меня ждало в случае предательства. А вдруг все посчитают, что я виновна? Что я выдала великие секреты и меня посадят или казнят? Ну, и хер с ними! Я боялась того, что этот Некто, этот нечеловек, а просто человекоподобный зверь, мне знаком. Ведь его так и не поймали. Его не было, когда меня нашли и освободили. Я вообще была одна в том помещении, где меня держали, не считая нескольких охранников снаружи, которых бесстрашные устранили на месте. Не хотелось думать о грядущем полоскании мозгов, нужно было настраиваться на работу, которая, несомненно, поможет отвлечься от ужасных мыслей и воспоминаний, разжижающих мой мозг.