Тихонько отодвигаю доску, заглядываю. Вроде как заброшенный участок. Аккуратно помогаю пролезть Нике, влезаю за ней. Бежим через высокую траву, я смотрю под ноги, чтоб ни на что не наткнуться. И тут останавливаюсь, оглашённая громким лаем. Прячу за спину Нику, потому что в двух шагах от нас здоровенная собака с оскаленной пастью. Нужно возвращаться, только медленно, чтоб псина не начала догонять.
Поворачиваюсь, но там тоже собака. Точная копия первой. Я даже оглядываюсь через плечо, чтобы провериться что это не та же.
А потом понимаю, что нас окружили около пяти особей. Морды у всех животных свирепые, в глазах ярость. Мне становится страшно. Не за себя – за Нику. Что бы ни произошло, но её уберечь я должна.
Малышка начинает хныкать. Тоже испугалась. Я теснее прижимаю её к себе, пряча маленькое лицо в складках своего голубого платьица.
И тут, словно по какой-то неслышной команде, псы бросаются на нас. Одновременно. Громко закричав, я падаю на колени, утягивая Нику, прикрывая её собой. Жду боли, не прекращая крика. Но чувствую только жжение в руках. А потом слышу, как собаки иступленно скулят. Не размыкаю глаз, но перестаю кричать, вслушиваясь в скулёж собак, раздирающий внутренности своей жутью.
И вдруг на плечо опускается широкая рука, и тут же нас с Никой окружает знакомое тепло и запах. Дядя Матвей говорит мне на ухо:
- Достаточно, Яра. Прекрати, иначе ты их убьёшь.
Я замечаю, что плачу:
- Я не знаю как, - размазываю кулачком одной руки сопли по лицу.
- Просто отпусти страх и злость. Вы в безопасности.
Не понимаю, что происходит, но будто расслабляюсь, и вижу, как собаки, испуганно поджав хвосты, в рассыпную убегают от нас.
Поднимаю глаза на дядю Матвея. Его лицо сосредоточено, губы сжаты, темные брови нахмурены, ярко-голубые глаза внимательно смотрят на меня.
- Ты злишься, да? – тихо спрашиваю я его. Не люблю, когда он из-за меня расстраивается.
Тут же лицо дяди разглаживается, а широкая ладонь мягко опускается мне на волосы:
- Ты что, малыш, ни в коем случае. Просто я за вас испугался. За тебя особенно, - его взгляд снова становится серьёзным. – Яра, то, что сейчас произошло…
- Это я сделала, да? Напугала собак?
- Ты не просто их напугала, - качает головой дядя. – Ты сделала им больно.
- Я не специально, - быстро бормочу я. - Я не хотела, чтобы они навредили Нике. – Я всё ещё прижимаю малышку к себе.
- Я знаю. Но нам придётся учиться контролировать твои возможности, Яра. И никто не должен об этом знать. Ты понимаешь это?
Я согласно киваю.
- А теперь идёмте домой. Нас заждались. – Одной рукой дядя подхватывает Нику на руки, а другую даёт мне, мягко улыбаясь.
Мне уже совсем не страшно. Дядя Матвей рядом, значит, всё будет в порядке.
Мне 10 лет…
***
- Ещё! Давай ещё! Ну же, Яра, сосредоточься!
Пот заливает глаза, чёрный плотный костюм не даёт телу дышать, сознание, кажется, вот-вот ускользнёт от меня. Я упрямо смаргиваю солёные капли и фокусируюсь на расплывающейся мишени. Кончик стрелы мелко дёргается на переднем фокусе, и я пытаюсь унять дрожь уставших рук.
- Дыхание, помни о дыхании.
Вдох, выдох. Я отпускаю тетиву. Слегка подкручиваясь, стрела стремительно летит прямо в центр мишени.
- Урррра! – сбоку от меня раздаётся радостный вопль наблюдавшей за всем со стороны малышки Ники.
Дядя Матвей, внезапно превратившись из сурового нервного тренера обратно в спокойного человека, довольно улыбается:
- Ты справилась, умничка!
Были бы силы, тоже бы порадовалась активно. Но тренировка под палящим солнцем длиной в 4 часа основательно меня вымотала, и сил хватает лишь на слабую улыбку и на то, чтобы собрать вещи.
Домой идём через водоём. Ника весело скачет впереди, собирая какие-то редкие, одной ей известные, цветы. Я тихо начинаю разговор, так, чтобы она не слышала: