Вот именно — во избежание!
Однако то, что передал сегодня маленький динамик, не лезло уже ни в какие ворота. Бунт в Питомнике!.. Какая чушь!
Какой на … может быть бунт — в Питомнике?! Ведь он расположен в изолированной, правда, самой большой, секции Станции. И проникнуть туда можно лишь через два шлюза с бронированными стенками. Сам Питомник оборудован распылителями, через которые можно при, вот именно — неповиновении питомцев, легко подать всё: начиная от усыпляющего газа до цианида галлия. Двадцать секунд — и нет никаких «бунтовщиков»!
Так что приказ не покидать до особого распоряжения личных кают доктор Жувэ проигнорировал. Спокойно закончил туалет, аккуратно поправил галстук, придирчиво оглядывая свою осанисто-представительную фигуру в зеркале на обратной стороне выходной двери.
Ничего не скажешь: красавчик! Сразу видно, даже невооружённому, как говорится, глазу, что перед тобой — одно из светил Фундаментальной Науки! Правда, ещё работая заместителем ректора в Университете Топики, штат Канзас, Жуве слыхал пару раз, как его коллеги, завидующие, разумеется, его высокому служебному положению и богатому научному багажу — сорок восемь статей в «Медикал ревью», «Сайнс оф медицина», и других специализированных авторитетнейших изданиях! — шушукались за его спиной. Высказывая предположения о том, что лучше бы маститый и слегка сдвинувшийся на почве личного имиджа профессор поменьше уделял внимания собственной неописуемой красоте и представительности, а побольше — непосредственно научной работе!
Да, он в последние годы на Земле несколько… отдалился — скажем так! — от непосредственно научных исследований. Зато вот теперь, когда он нанялся на Станцию, всё это компенсировано, так сказать, с лихвой. Потому что таких направлений в бодиформинге ещё никто не осваивал. И уж тем более — таких исследований не производил.
Да, профессор прекрасно понимал, что многие из исследований, особенно по части мутационных преобразований, которые они здесь проводят, там, на Земле, считались бы попросту запрещёнными. Поскольку элементарно противоречили существующему Законодательству. Особенно это касалось штаммов, которые даже самый доброжелательный адвокат не смог бы назвать иначе, как штаммами болезнетворных микробов и бацилл. Но поскольку и он и все остальные подписали бумагу о неразглашении, особо опасаться преследования или репрессий со стороны вот именно — Закона, оснований, вроде, не было.
Ни один нормальный не захочет «разгласить», про то, чем они, лучшие из лучших, сейчас занимаются. Хотя бы для того, чтоб не лишиться того, что они здесь заработают за установленные Контрактом три, или пять лет. Для молодых и подающих надежды такие деньги — роскошь. Которых при работе в обычных условиях им не получить за всю свою научную карьеру.
Доктор осознавал и то, что для некоторых молодых так называемые «муки совести» иногда — непосильная ноша. Так и закончил свои дни молодой Каспер Штадаас — даже шустрая СВБ не успела вынуть его из петли. Правда, они оправдывались тем, что юный доктор не задохнулся, а сломал шею — спрыгнув со шкафа.
Поэтому теперь светильники в каютах всех учёных сделаны заподлицо с потолком: …рен подберёшься с верёвкой!
Зато доктора Янга спасли легко: когда вода в ванне стала окрашиваться, дежурный мгновенно понял, что доктор прямо под водой перерезал себе вены…
Однако довольно ненужных отвлекающих мыслей — пора и на работу.
Доктор открыл дверь.
И нос к носу столкнулся с человеко-гиеной: вот так сюрприз, можно сказать! Воистину, тесен мир: продукт, над которым его лаборатория работала последние два месяца, лично пришёл засвидетельствовать, как говорится, своё почтение! И благодарность.
Благодарность выразилась в том, что существо, злобно оскалившись, вдруг сделало почти неуловимый выпад правой лапой. В горло доктора вонзились пять когтей: словно его ткнули раскалёнными граблями!
Чёрт возьми!..
Он, конечно, понимал, что вряд ли существо, созданное только с одной целью — красиво умереть на Арене, будет особо любить людей вообще.
Но уж — своего-то Создателя!..
В голове зазвенело, и кровь, полившаяся по его безукоризненно накрахмаленной рубахе после того, как тварь рывком выдернула зазубренные острия, безнадёжно испортила его выходной костюм: кровь, она ведь не смывается никакими стиральными порошками и пятновыводителями!..
Но эта мысль пронеслась где-то совсем далеко, на краешке сознания. А основная мысль ревела и гудела в голове грозным драконом: сейчас он умрёт!