- Не мой, а твой! - уточнил Майцев. - Ты про каток придумал!
- Хорошо, мой! Но все-таки, давай будем реалистами?
- Легко тебе говорить: ты будущее видишь!
- И прошу у тебя совета и помощи.
- Ладно, давай, что там "во-вторых"?
- Пожалуйста: не допустить доминирования США! На мой взгляд, тоже ерунда.
- Почему это?
- Потому, что есть такая наука - экономика. И в ней, не в науке, а в самой экономике, США уже доминируют полвека, подмяв по себя полмира. И если СССР своих ненадежных друзей кормит, уменьшая собственные силы, то американцы поступают мудрее - делают должными своих подопечных, а потом обдирают их как липку под пение о демократии и равноправии. Но ты еще маленький, тебе рано об этом знать.
- Да уж не меньше тебя!
- Только у тебя, Захарка, нет сорока пяти лет памяти и опыта. А у меня есть.
Захар отвернулся, чвыркнул носом, но, посидев пару минут в позе роденовского "Мыслителя", согласился:
- Не поспоришь. Что там в-третьих?
- В-третьих? Чтоб на Марсе яблони цвели!
- Ерунда! - отмахнулся Захар. - Давай по существу?
- Вот что получается, Захарыч. Если мы пытаемся лезть в политику, к каким-то официальным лицам, нам, скорее всего, не поверят. Будет хуже, если нарвемся на тех самых пресловутых "агентов влияния" - тогда точно будет "Здравствуй, речка Колыма!" Если начнем "просветительскую" работу среди своих друзей и знакомых - будет совсем плохо. У нас в Конституции прописана "руководящая и направляющая роль партии", а мы, получается, попытаемся ее собой подменить - а это вообще ни в какие ворота не лезет. Мне моя шкурка дорога. Можно попробовать самим пролезть на самый верх - при нашем-то знании раскладов это не сложно. Но есть одно "но" - у нас совсем нет времени, и мы слишком молоды, чтобы всерьез рассчитывать в ближайшие пять-семь лет достичь какого-то авторитетного положения в обществе. Хоть и был Гайдар не единственным, кто в шестнадцать лет полком командовал, но времена те прошли.
- Эх, куда не кинь - всюду клин, - прокомментировал мои рассуждения Майцев.
- Слова не мальчика... Ладно, Захарка, вот что я надумал. Как говорил наш вождь и учитель Владимир Ильич, тогда еще просто Ульянов - "Мы пойдем другим путем"! Если уж не получается у нас встать на пути исторического процесса, мы должны им воспользоваться! Оседлать несущийся каток, так сказать, и постараться поиметь на этом...
Я не закончил фразу, потому что из-за дома вышел наш вчерашний противник - Васька Глибин со всей своей компанией.
- Кажется, мы влипли, - проследив за моим взглядом, прошептал Захар.
Но он ошибся. Васька остановил свою кодлу и указал им пальцем на скамейку метрах в тридцати от нас. А сам, улыбаясь и слегка прихрамывая, подошел к нам:
- Привет, чуваки! - В правой руке у него был пломбир в стаканчике, немного уже подтекающий. По руке извивалась молочная дорожка, которую Васька периодически слизывал.
- Здоров, Вась, - поздоровался я один. - Как колено?
- Хрустит, - коротко пожаловался Глибин. - Сам-то как?
- Да мы нормально. У Захара вон ухо зарастет и вообще все отлично будет.
Васька присел на корточки напротив нас, цыкнул слюной в сторону, взглянув на стаканчик, отправил его вслед за плевком и после этого задумчиво произнес:
- А Олька-то с Кузьменом домой ушла.
Кузьмен был районной знаменитостью - играл на гитаре, колол партачки желающим, пил почти круглосуточно дешевый вермут и играл в карты на деньги. Стопроцентно асоциальный элемент, которому почему-то нипочем были все андроповские строгости.
- Да пофиг, - жестко ответил я. - Хоть с футбольной командой "Пахтакор". Пиво будешь?
- Не, я сегодня в завязке, - отказался Глибин. - Вечером на водительские курсы идти, учиться. Так что я пас.
- Ну как хочешь.
Повисло молчание, нарушаемое лишь Захаром, чвыркающим своим распухшим носом.
- Ты что там про Мазари-Шариф говорил? - наконец подошел к теме своего появления Васька. - И где это?
- Просто будь осторожнее. Если, конечно, тебе не хочется стать памятником.
- Откуда ты знаешь?
- Можешь забить. Я не неволю. - У меня не было желания посвящать кого-то еще в свои дела.
- А с Санькой все точно?
- Посмотрим.
- Ладно, Серый, бывай, - Василий поднялся. - Мы ж не враги?
- С чего бы? - Наша стычка была не первой и даже не десятой.
- Ну и ладненько. Пока.
- Пока.
Захар порывался сказать что-то обидное Ваське во след, но сдержался, потому что я показал ему кулак.
- Ты ему что-то сказал? - ревниво спросил Захар, когда Глибин отошел достаточно далеко, чтобы уже не услышать.
- Не обращай внимания, вырвалось случайно.
- Ты, Серый, смотри мне! - Построжился Захар. - Ляпнешь где-нибудь неосторожно, и - капец! Повяжут и в дурку! А то еще антисоветчину пришьют! Тебе оно надо?
- В дурку, говоришь? Вот кстати вспомнил. Не мешало бы мне провериться на предмет шизофрении.
- Если верить всяким "свободным голосам", то у нас у всех поголовно вялотекущая шизофрения. Во всяком случае - диагноз частый и опротестовать его сложно. - У Захара отец был психиатром, а под кроватью мой друг прятал радиоприемник "Грюндиг", выменянный на старый мопед. - Так что не испытывай судьбу. О том, что у тебя есть эта самая вялотекущая шизофрения, я тебе безо всяких консилиумов скажу. Даже гадать не нужно.
Солнце уже опустилось за дома и стало стремительно холодать.
- Ну так что с твоим оседланием исторического процесса?
Я немножко подумал - как бы поточнее и покороче это все объяснить...
- Почему произошел с нашей страной такой коллапс? - Спросил я. И сам себе ответил: - Причин, по большому счету, две. Первая - действия внешнего врага - США и Великобритании, вернее, наоборот - Великобритании и США, потому что главнее всегда мозг, а не кулаки. А вторая - желание наших доморощенных карьеристов получить законные неоспоримые права на владение тем, чем они управляли. Внешние силы создали подходящую конъюнктуру, внутренние - ее реализовали. Но в основе обоих встречных движений лежали деньги.
- Как это?
- Леонид Ильич со товарищи на волне подъема нефтяных цен в начале семидесятых очень своеобразно перестроил нашу внешнюю торговлю и, соответственно, внутреннюю структуру производства и потребления. Теперь СССР полностью зависим от цен на нефть. А цены устанавливают они - американцы и англичане - на своих биржах. И цена выражается в долларах. Которыми, и только ими, за нефть и расплачиваются. Для того, чтобы накормить детей в пионерском лагере, нам нужно продать тонну нефти. Но если цена упадет в пять раз? Если ее сознательно уронят? Достаточно ли будет нам продать пять тонн, чтобы обеспечить детишек? Удивишься, но нет! Потому что добыча нефти тоже стоит денег и когда для выкачивания одной тонны нефти нам нужно будет продать две - наша экономика рухнет в такую яму, что выкарабкиваться придется десятилетиями. И в эту нефтяную яму мы будем падать несколько раз - каждые десять лет. Наше престарелое Политбюро, состоящее, кстати, сплошь из материалистов, почему-то считает, что политика первична над экономикой. Странно, материалисты, а проповедуют оголтелый идеализм. Вроде того, что возбужденный лозунгами энтузиазм победит любую экономическую реальность. Что достаточно рассказать негру в Анголе про идеи Карла Маркса (ну и подкинуть немного крупы и пару "Калашниковых"), и он перестанет желать здоровья своим детям, богатства родителям и жена его откажется от новой швейной машинки, и все вместе они ринутся на штурм правительственных казарм. А так не будет! Если у тебя есть деньги - можешь исповедовать любую идеологию, ее примут. Но если свои слова ты не можешь подкрепить ничем, кроме других слов - то перспектива твоя рисуется очень ясно. И тот же Карл Маркс это прекрасно понимал. Только почему-то излишне уверовал в разобщенность капиталистов и в солидарность пролетариев. А все ровно наоборот. Капиталистам проще договориться. Они умнее, образованнее, сытее - у них есть время на обдумывание и им есть, что терять. И когда наши старцы - политические долгожители не смогут обменивать нефтяные доходы на датскую свинину и канадский хлеб - их ближайшие помощники сами начнут раздирать страну на части, норовя ухватить кусок побольше и пожирнее.