— Кузьмич! Можно!
Я проорал это в высь и с неба на нас посыпались конфетти и ленты.
Кузьмич сверху кричал в медный рупор:
— Виват Императрице Елизавете Петровне!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Тётушка даже в ладоши захлопала от такого представления. Потом повернулась ко мне и негромко спросила:
— И, что ещё может сие чудо?
Склоняю голову.
— Много чего, Матушка. В доме, если будет ваша на то милость, покажу рисунки.
Киваю мужику с топором.
Последний канат перерублен. Шар полетел по воле ветра.
Императрица провожала его взглядом.
— И далеко он так улетит?
Пожимаю плечами.
— Как Бог даст, Матушка. Прошлый раз пролетел две версты. Потом плавно сел. Но, тут как получится. Ветер может измениться. Может за дерево зацепиться. Как Бог даст.
— Две версты?
— Да, Матушка. Но, это уж как получится. Шар хорош, но пока неуправляем. Ветер несёт. И хворост — плохое топливо. Быстро сгорает и воздух в шаре остывает. Нужно что-то другое. Мы проводим опыты. Но, я уверен в успехе.
— В корзине шара твой крепостной?
— Да, Матушка.
— Дай ему вольную. Он заслужил.
— Да, Матушка.
— И много у тебя таких?
Делаю неопределённый жест. Я уже могу себе такое позволить в разговоре с Императрицей Всероссийской.
— Три деревни и немного мастеров из Петербурга и Москвы. Мало людей. И учить надобно. Школу вот открыл для детей и мужиков.
Удивлённое:
— Зачем?
— Умные люди не растут на деревьях, Матушка. Их нужно учить и воспитывать.
Смех.
— Твоё образование в Кильском университете многих уже пугает. Зачем тебе дыба?
Пожимаю плечами.
— А зачем может быть нужна дыба на Руси, Матушка? Опыты провожу.
— На людях?
— Нет, Матушка. Но, наличие дыбы в подвале повышает уважение и дисциплину.
Кивок.
— Это верно. Говорят, что у тебя целая мастерская с диковинными аппаратами для рисования чертежей?
— Да, Матушка. Как раз хочу вам показать.
— Давай, Петруша, пока ещё на шар посмотрим, — говорит Императрица.
Киваю. Михалыч, как раз, большой золотой флаг с чёрным двуглавым Имперским орлом за шаром распустил. Аки киль. Красиво. Да и само воздушное движение завораживает.
— А потом своим чаем, тётушку напоишь? У Сиверса пока, как у тебя, не получается.
— Конечно Матушка, — соглашаюсь с Царицей.
Хорошее чаепитие — дело семейное, для него правильное место и состав сидящих за столом надобен, а в Зимнем же как в ресторации.
Тётушка обнимает меня, и целует в макушку. С её ростом это несложно: пошла в деда Петра. Чувствую на своей макушке солёные осадки. Плачет. И радуется. Кого-то я ей напоминаю. То ли сестру её (мать мою здешнюю Анну), то ли жениха, то ли батюшку. А может и всех разом. Прижимаюсь к тётке. Пусть живет долго. Мне так много с нуля почти поднимать надо.
— Ну поехали, Петруша, твоего шара уже не видно, — говорит Елисавета, — я летуну гривенник оставлю, а тем, кто помогал по копеечке, раздашь, за такое надобно.
Киваю на её груди. Такое и медали, «жетона» по-здешнему достойно. Но сам уже этим озабочусь. Мне своих людей тоже и пряником привечать нужно. Не дыбой единой…
…Полчаса спустя Императрица совсем не гламурно почесала себе нос.
— Этому тебя тоже научили в Кильском университете?
— И да, и нет, Матушка. Просто неудобно было рисовать. Нашлись хорошие помощники. Вместе вот соорудили сие.
— А что это за рисунок?
Ага, вот мы и дошли до сути.
— Машина, на пару, Матушка.
— Это зачем ещё?
— Ну, это как водяная мельница на реке. Вода бежит, колесо крутится. Тут вот то же самое, только если воду нагреть, то она тоже может двигать механизмы. Мы проверили. Работает. Надо довести до ума, но, работает. Тогда можно будет такие колёса строить не только у падающей воды на реках. Паровые машины уже есть в Англии, но они слабые и много угля уходит. Невыгодно. Мы пытаемся найти лучше решение. Я изучал в Кильском университете. Есть пару идей, как улучшить. Думаю, что вельми полезно будет для Отечества нашего.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. 11 апреля 1743 года.
После чертёжной напоил я чаем с молоком и баранками тётушку. Интересно и содержательно поговорили. По-родственному. Я, всё ж таки, Наследник.