Ну, делать нечего. Да и что я мог сделать? Кричать: «Подождите, я съезжу к Государыне в Царское Село!» — так, что ли? Нет, конечно, я не стал ничего такого делать. Это было и глупо, и опасно. В первую очередь для самой Насти и её семьи. Матушка в гневе может ужесточить своё решение, да так, что мало не покажется.
Ловлю умоляющие взгляды свой (уже бывшей?) фаворитки. Киваю в поддержку. Держись, мол.
По большому счету, что кроме потери статуса фаворитки и скандала ей грозит? Опала? Да, вероятно. Но, как долго она продлится? Ну, несколько месяцев посидит Настя у себя в имении, ну, год от силы. Другие скандалы вытеснят этот из зоны внимания высшего света, а потом всё закончится официальным приглашением на какой-нибудь бал Императрицы. И все сразу поймут, что Бестужевы и Ягужинская прощены и допущены к Царской руке. Да и не станет Государыня слишком уж ссориться с обоими Бестужевыми, она мне сама об этом сказала.
Так что, ничего, особо страшного, я не ожидал.
Пока «беседа под протокол».
Я распорядился устроить фонтан на лужайке. Пока не сделали, но до осени обещают сделать. Насос нужен. А его ждут с меня. Теперь время вижу будет. Доделаю. Пока лужайка, девочки, цветочки, птички, бабочки.
Лепота!
Чай остыл, гадство. Не люблю холодный чай. Но, звать Катюшу не хотелось. Они так славно резвятся на лужайке.
Катя-Катя, чья же ты дочь? Кузнеца и простой крестьянки? Или я не так и не там копаю? Я послал запросы в Московский епархиальный архив, но сомневаюсь, что ответ будет раньше, чем к зиме. Тут всё не быстро делается.
А пока я любуюсь грацией гибкого тела, пусть и в приличном платье. Но, я-то точно знаю, как она выглядит и без него. Да, прав Ушаков — порода. Возможно, отец у неё действительно кузнец. Село дворцовое после Меньшикова. Барина своего нет. Так что кто на ком женится родители решают. Управляющему и прочим чиновникам это точно не надо.
В вот с бабкой у Кати тёмная история. Тем интересней в ней покопаться. Тем более что для меня это отнюдь не праздный интерес.
Ловлю взгляд Кати. Внимательный. О чём она сейчас думает? Не принести ли мне ещё чаю? Или о чём-то более важном? Почувствовала мой взгляд и взглянула в ответ?
Качаю головой. Мол, ничего не нужно. Катя-Загадка кивает и возвращается к ребёнку.
А вот и отец-сиделец сам собственной персоной.
— Государь. Не будет ли ваше благоволение взглянуть на прелюбопытнейший опыт — потешные молнии? — громыхает Ломоносов.
Навел же он шороху на немцев. От его голоса молнии сами могут сверкать.
Киваю, поднимаясь.
— Что ж, Михайло Васильевич, извольте. Я зрителей возьму с собой, не возражаете?
— Как вам будет угодно, Государь!
— Хорошо, ожидайте.
Я направился к Ушакову и Насте.
— Не желаете ли взглянуть на самодельные потешные молнии господ Ломоносова и Рихмана? Весьма любопытное зрелище, рекомендую.
Ушаков сложил бумаги и кивнул.
— Что ж, пожалуй. Мы с Анастасией Павловной закончили.
Перехватываю её отчаянный взгляд. Опять что-то наговорила. Лишнее.
— Сударыня.
Подаю ей руку.
— А мойно и мне мойнии, — кричит, подбегая к отцу Кати.
И смотрит на меня. Четырёх лет нет, а понимает кто тут главный.
— И мне, — поддерживает тёзку Катя.
Смотрю на Ломоносова.
— У Вас Михайло Васильич там всё безопасно? — спрашиваю для проформы.
— Да Петр Фёдорович, — отвечает гигант не только мысли, — Иоганн по вашим научениям бдит.
— Вот и хорошо, — поворачиваюсь в Катям, — сударыни, хочу пригласить вас на представление, вы не возражаете разделить со мной сию компанию?
— Нет. Не возражаю. — отвечает старшая
— Heisa! — кричит младшая. Она в России месяца четыре, потому радуется на немецком, я вообще удивляюсь что она уже по-русски что-то предложениями говорит. В отца видно уродилась.
Киваю Кате. Мол за малой смотри. Горничная кивает мне в ответ. Тоже умная. Знать бы в кого. Но пора спешить.
Научный флигель недалеко. Метрах в тридцати. В парке. От греха подальше. Ломоносов, подхватив дочь на руки заставил и нас поспешить. Вскоре мы все были физической лаборатории смотрели, как Рихман, присоединив в сухих перчатках «рихмановкие банки», раскручивает маховик колеса электрофорной машины. Цильх и Степан Нартов придерживали занавеси на окнах. Первый разряд. Ещё. Бесконечный треск.
Михайло самодовольно вещал:
— Дамы и господа, перед вами первый в мире разряд электрической молнии, созданной руками человека! Наступает новая эпоха, господа!