Катюша на его руках смеялась. Девушки смотрели завороженно. Настя прижалась ко мне. Катя, отступив от первой вспышки уткнулась спиной в Нартова. Да и Ушаков проникся. Вроде искренне и без мысли как у себя сие достижение науки применить.
После опыта начальник Тайной канцелярии сразу увел Ягужинскую.
Я проводил их до свое кареты.
Настя поёжилась.
— Мне господин Ушаков показал повеление Государыни. Удалиться в имение. Петя, прости меня за всё. Я, правда, хотела, чтобы всё у нас было хорошо. Я просто хотела счастья.
Ушаков кашлянул.
— Сударыня, нам пора. Прощайтесь.
Настя кивнула:
— Да, конечно.
Её ладонь на моей щеке.
— Петя, я люблю тебя. Не поминай лихом.
Дверца моей кареты за ней захлопнулась и экипаж двинулся в путь.
Увидимся ли мы с Настей ещё раз? Думаю, что да. Возможно даже окажемся в одной постели. Но, уже не в статусе Анастасия-фаворитка, а просто любовница. Одна из. А может и не окажемся. Впрочем, как говорят англичане — Never say never. Никогда не говори «никогда».
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. САД. 9 августа 1743 года.
— Ты чего такая чумазая, как будто пожар тушила?
Катя потупилась.
— Виновата, барин…
— Рассказывай, что случилось.
Совсем не свойственно ей, моя горничная шмыгнула носом.
— Ну, я принесла чай господам Ломоносову и Нартову, как ты и велел, барин. Они опыты какие-то ставят с железными опилками. Я вижу, что они неправильно делают. Золу не выжгли. Батюшка мне показывал. Я и сделала. Только у них тяги хорошей нет. Вся продымилась. Зато дело у Михайло Васильевича и Степана сразу пошло.
Усмехаюсь.
Надо Цильху внушение сделать. Но Иоганн что да как не знает. Самому придется смотреть. А то так задохнуться гении огня и смрада. Химики иху мать.
— Забавно. И что они там делали?
Уклончивый ответ.
— У них спросите.
Вот, ещё одна партизанка-подпольщица на мою голову. Что делали мои чародеи я знал — пытались добыть водород. И не получалось у них ничего. Пока мышка Катя не пробежала и хвостиком не махнула.
Вот что с ней делать? Наказать или наградить?
— Заварить чаю, барин?
— Да, Катюш. И посиди со мной потом за чаем.
Ох, Катя-Катя…
Пять минут спустя…
— Какие новости во дворце?
Она спокойно отпила чай и промокнула губы салфеткой.
— Привезли к господину Ломоносову новых арестантов. Приличные господа, кстати. Михайло Васильевич весьма доволен сему. Я распорядилась закупить в ледник продукты на случай визита Матушки в ближайшие дни.
— Может быть визит?
— Я не знаю, Государь. Но, смею допустить это.
— С чего вывод такой?
— Приезжал от Матушки её младший гоф-чай-шенк. Поболтали о рецептах, о том, о сём. Он и сказал, что Государыня повелела, чтоб не далее, как послезавтра, выезд и её экипаж были быть готовы выехать в столицу.Ну, я и подумала, да просит меня барин, что очень вероятно, что на пути в Зимний Матушка может заехать к вам, барин. Вот и распорядилась пополнить запасы.
— Правильно. Спасибо, Катюш.
Матушка сегодня на похоронах Бестужева-Рюмина. Петра Михайловича. Отца отчима Насти Ягужинской и вице-канцлера. Мне велено там не быть. Не очень-то и надо. Старика я не знал. Настя? Не тянет к ней больше. У меня если что — Катя есть.
Екатерина довольно свободно распоряжается выделенными мной на хозяйство деньгами. Я туда стараюсь не влезать. В конце концов, во главе служб всего дворца стоит человек, которого поставила сюда Матушка. А мой походный Двор — шесть человек. Восемь, если жену Ломоносова с братом считать.
Впрочем, Итальянский дворец всё больше становится каким-то филиалом или обособленным подразделением Санкт-Петербургской Академии Наук. И далеко не все появлением этого филиала в этой Академии довольны. Деньги и слава идут мимо кассы. Какой немец это стерпит? Но, я, в понимании шумахеров с винсгеймов, тоже немец. Да ещё и кронпринц. Дворец это мой и «филиал» Академии мой. Так что, по донесениям, академики о сём сильно не вякают. Знают: открыв рот лишний раз, можно попасть под закон «Об оскорблении Величества». Тут уж как повернуть дознание. Особенно на фоне дела лопухинского.
Суд будет на днях. Приговор ждут жестоким. Но, Матушка у нас богобоязненна и не будет лишние зверства чинить. Так что жду перед казнью заговорщиц и их подельников помилования. Неполного. Надеюсь только, что языки рвать не будут и плётками женщин бить. А мужиков? Так здесь в армии и офицеров по Уставу могут отстегать. Нам не рожать. Потому терпеть положено. Как приду к власти надо будет эти зверства прекратить. Расстрела и карцера для прочистки мозгов довольно. А толпу я и без казней я найду чем повеселить.