Плохо. Плохо она выглядит. Дурачье. Упустили. Боялась разбудить.
Катя. Что же ты за дура такая…
Охранительница покоя.
Слов нет и зла не хватает.
Щупаю лоб, щеки и подмышки крестницы.
Плохо. Отчаянно плохо.
Я неверующий, но, Господи, спаси, сохрани и помилуй чадо Твоё. Прости неверие моё. Не за себя прошу. Наставь меня. Снизошли озарение Твоё.
Катенька задыхалась.
Скоро начнёт отходить такими темпами.
Невольно я перекрестился на иконы.
— Так, всем делать что я скажу. Не рассуждая и не разговаривая боле. Лично убью открывшего рот без моего разрешения.
Ни «Скорой», ни педиатров, ни антибиотиков у меня нет. Даже градусника медицинского нет. Погнал испуганного Ломоносова в кабинет за термометром, а потом заставил держать его на весу в штативе, чтоб он руками сам не нагрел эту бандуру. Пока тот бегал, осмотрел горло, глаза, прощупал на шее пульс.
Жар.
Явно большой.
По прибору — сто два по Фаренгейту. Это выше тридцати девяти по Цельсию. Если не за сорок. Срочно стали опять сбивать народными средствами. Что-то надо делать, пока я соображаю. Еле удержал чтоб спиртом не натёрли. Суетящуюся в этом «знахарку» Катю пришлось срочно в мой кабинет за стетоскопом услать подальше с глаз моих.
С пляжа.
А то сорвусь.
Слишком отсвечивала желанием помочь. Будить надо вовремя, дура набитая.
Ладно, не до неё сейчас.
Пока Катя бегала, выпил в два глотка остывший уже кофе. Горький, как моя жизнь. Отдал чашку экономке и выпроводил заодно «лишних» подальше от постели. Впорхнула Катерина, отдала «трубку».
— Я…
Начинаю закипать. Буквально прошипел:
— Просто молчи закрытым ртом. Не мешай мне. Стой там.
Киваю в сторону двери.
Послушал пациентку. Лёгкие ребёнка чистые. Слава Богу! Горло только заложено и першит. Глотать Кати явно очень больно. Что-ж может с малиной, мёдом скормим и хинин. Главное не промахнуться в навеске. Иначе — смерть. А не экспериментировал ведь я с его дозами, а там, вроде, чайная ложка уже летальна. А, тут ведь ребенок… Но, другого надёжного жаропонижающего у меня под рукой нет. Надо в Зимний послать. Сам уже явно не справлюсь. Там получше меня медикусы. И за Линой. Она тоже медик и писала, что вроде экспериментировали её преподаватели Страсбурге с хинином. И у неё опыт вроде есть…
Отправил Бастиана с записками на своей карете. Тут полторы версты. Галопом не так долго и далеко, но ночь на улице. Спят все.
Пока ездили сходил в провизорскую, сделал за полчаса раствор Люголя. Израсходовал четверть из наработанного Ломоносовым. Но, он понятно не бурчал за это. Ничего на опыты он себе йода ещё наработает, а дочь у него одна — Кати́. Если полностью: Екатерина-Елизавета. Время в темноте тянется медленно. Но его не замечаешь если занят делом. Мокроту отсосал пипеткой, горлышко «люголем» смазал. Задышала ровнее моя крестница!
Мне никто не перечил. И авторитет признавали и понимали, что выхода другого нет. Что ж они так всё упустили и допустили? И Катерина хороша. Берегла мой сон, твою мать!
Каролина примчалась быстро, думаю меньше, чем минут за сорок. Гоф-медик Бургаве-Каау пока глаза протирает, если вообще изволил проснуться. Да и без повеления Матушки Герман может и не поехать. Будут ли будить Матушку? Вряд ли. По такому пустяку и не станут. Там у Матушки тоже есть своя «Катя», берегущая покой Императрицы.
Слышу спешные шаги и разговор на ломаном русском.
Лина поднялась с дворецким в детскую.
— Grüß Gott, — это всем, и потом мне — Страфствуйте, Пьотр.
— Grüße, коллега. Извини, что среди ночи.
По ней видно, что подняли прямо с постели, одета наспех и явно приводила себя в относительный порядок уже в карете по дороге сюда.
Кивает, уже отрешенно от мирского. Не до церемоний сейчас.
— Пустойэ, коллега. Что тут у наас?
Показал на больную. Встаю, освобождая ей стул, излагаю краткий анамнез. На немецком, не до лингвистических упражнений, барьеров и недопониманий у постели критически больной.
Лина присела к Кати́, ладонью проверила температуру, пульс.
— Давно она так?
— Третьего дня простыла, жар начался сегодня.
— Здесь жарко, может вынести на балкон подышать? — спрашивает Лина.
— Фрамуги подняты, мы просто хорошо топим, — отвечаю понимая, что у моей принцессы тоже нет рецепта что делать.
— Петер, что вы уже сделали? — уточняет Лина.
Чувствую в вопросе профессионала. Прежде чем предлагать лечение нужно понимать, что коллеги уже наворотили до этого.