Титулование и титулы множатся. Атомный ледокол прёт через льды века восемнадцатого.
Я здесь.
Я — здесь.
Вхожу в зал.
Господи, как давно это было почти два года назад. Я входил сюда перепуганным юнцом, хоть и сто лет мне в обед. Сейчас совсем иначе. Да, я не на вершине власти (не очень-то и хочется), но мой вес в высшем свете и во власти усилился несоизмеримо.
— Петруша, хорошо, что ты приехал. Я рада тебя видеть сегодня здесь.
— Матушка. Восхищаюсь тобой, как тебе удаётся затмевать солнце и звёзды на небе?
Улыбка.
Мы обнялись и расцеловались.
На балу. Где самые влиятельные чины и аристократы подходят к Государыне на полусогнутых.
Да, кое-что изменилось за два года.
— Готов отплясывать?
Улыбаюсь.
— Хоть на Луне для тебя, моя Матушка.
Мы рассмеялись.
— Его Княжеское Высочество принц Фридрих Август наследник Гетинский, герцог Гольштейн-Готторпский!
А вот это фокус. Дядю сегодня полным титулом именовали. Без Государыни сие никак невозможно.
— Её Княжеское Высочество принцесса Ульрика Фридерика Вильгельмина Гессен-Кассельская!
Подходят, приветствуют Матушку и меня, встают по левую сторону от неё. Вместе.
— Её Княжеское Высочество принцесса Каролина Луиза Гессен-Дармштадская!
Матушка меня подталкивает.
— Иди, дурачок.
Как скажешь, Лиза, как скажешь.
Иду навстречу входящей в зал Лине. Предлагаю руку. С благодарностью принимается. Подвожу к Императрице.
Лина делает выверенный реверанс.
— Ваше Императорское Величество.
Она говорит по-русски. Почти без акцента. Мы долго репетировали.
Лисавет кивает.
На немецком:
— Рада вас видеть, принцесса. Мой племянник вас не слишком утомил своими ухаживаниями?
О, вот это номер так номер!
С чего бы? Кто в зале? На кого Игра?
Каролина не стала театрально тупить глазки. Гордо взглянула в глаза Императрицы.
— О, нет, Ваше Императорское Величество. Кронпринц усиленно беседует со мной о богословии.
— О богословии?
— Да, Ваше Императорское Величество. Ведь я собираюсь принять православную веру.
Ах ты моя умница. Горжусь.
Матушка тоже оценила и улыбнулась.
Вечер начинается томно. То ли ещё будет.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ. 14 декабря 1743 года.
Елисавета уже привычно расположилась на стуле у окна. Беседовать здесь с вице-канцлером во время бала стало уже традицией. Обычно можно было и не спешить, отложив дела на завтра. Но показать своё расположение к Бестужеву на глазах его недоброжелателей, тех же Лестока и де ла Шетарди, никогда не было лишним.
— Итак, чем обрадуете, Алексей Петрович? — произнесла Императрица, вытянув уставшие за день ноги.
— К величайшему сожалению, Кристиан VI Датский не хочет отдавать за Петра Фёдоровича, свою дочь Луизу, — начал вице-канцлер с самой тяжёлой для себя темы.
— И почему же?
— Пишет, что уже почти сговорился с маркграфом Баден-Дурлахским, — пояснил Бестужев, — но с их величеством Карлом Фридрихом у них ещё на воде писано, а при дворе говорят, что король не хочет отдавать дочь за Готторпа и чтобы она в варварскую страну ехала.
— Индюк! — будто выплюнула Елисавета. — Жаль! Девица-то хороша, и Корф писал, что она не против пойти за Петра.
Дипломат склонил голову в знак согласия.
— Это так, Государыня, но, увы, мы не можем её взять без родительского благословения.
— Да, я понимаю, — отмахнулась Императрица, — что другие принцессы?
— Кассельцы торгуются за Вильгельмину, пишут, что Кристина не хочет вступать в брак, а Ульрика давно живёт отдельно и не испрашивала их согласия к нам ехать.
Царица кивнула в раздумье.
Вильгельмина — это тоже бы хорошо. Красива, воспитана, не глупа. Отнюдь не глупа. С неё надо было начинать разговор, наверное. Но Лесток посоветовал взять сестру постарше. А оказалось, что Крыся истовая кальвинистка и не хочет не только в брак, но и менять веру. Ульрика хорошо все достоинства сестёр обсказала. Честно, без умаления их, но и без лести.
Сама Ульрика Гессен-Кассельская хорошая партия. Но, ничем не хуже своей Гессен-Дармштадской кузины. Разве только одним. Не ей писал любовные песни Петя. Да и амуры у них видно с Фридрихом Августом. Так что, нет причин ломать эти отношения Ульрики с дядей Наследника.
— Что француз? — устало выпрямилась Императрица, — обещал же он и с Касселем поговорить и с Парижем по поводу Генриетты Анны.
— Статскому советнику Гольдбаху, как и переданные ранее шифрованные письма, удалось их прочитать, — начал, открывая папку граф.