Пробуем проткнуть канистру вот этой отверткой, что лежит на верстаке. Нет, это сильно. Отставил в сторону, пускай течёт. Вот так. Из второй канистры закапало как надо. В тиски ее закрепляем. Потом вот эту баночку, сюда на верстак. А под неё, сбоку, палочку. Бензин из канистры капает в банку. Когда банка наполняется, она опрокидывается на горящую керосинку. К этому моменту весь пол будет залит бензином. Открыл и положил на бок оставшиеся канистры. Начинается случайный пожар. Только вот этот огнетушитель, гляди ко ты — американский, прячем под стол. Мало ли, вдруг кто за барханом прячется? Поджигаем керосинку. Фитиль побольше выпустим. Стекло не ставим. И уходим. Минут пятнадцать у меня.
Взял сумку, и накинул на плечо. Другой рукой повесил на пальцы две фляги. Вышел во двор, и направился к Уазику. Закинул на заднее сидение черную сумку, свой рюкзак, и куртку. Сурков с водилой не обратили на меня никакого внимания. Да им и не очень видно. Пошел в гостиную. Налил в одну флягу Боржоми. Открыл бар. А не плохо тут с алкоголем, в мусульманской республике! Выбрал Хенесси. Перелил во флягу и пошел на выход…
Караул на воротах военного аэродрома пропустил УАЗ без звука. Я проворчал про проходной двор. Сурков пояснил, что у прокурорских вездеход во все части округа. И ткнул в прямоугольник на лобовухе.
Чёрную сумку Сурков увидел только когда мы выгружались у КДП, возле полосы. Взгляд его мгновенно резанул по мне, и вокруг. Потом стал обычным, скептично — ироничным Сурковским взглядом. Машина уехала. Оттащили барахло к скамеечке в тени. Серега ушёл внутрь. Спустя минут десять вернулся. С брезентовым десантным мешком, типа баула, в который и засунул сумку. Сообщил, что вылет через сорок минут, доедем с экипажем. Потом уселся рядом и мы закурили.
Он курил и рассказывал, что вчера, в шесть вечера, к ним приехал Фред. Обаял Ирку и убедил ее, что Сергею нужно срочно отлучится на пару дней. Вылетел на семьдесят шестом, из Пушкина, в восемь вечера. Прибыл в четыре утра. Здесь его встретил Обросов. Поведал, что позвонили из Москвы. Нет-нет, Дух, это не Иркин дедушка. Просили отыскать Андреева, отправит в Питер, встретьте сопровождающего. Заодно старлей рассказал, что в шесть утра начнутся аресты местной верхушки. Наркота и злоупотребления. Твой Андреев прилетел вчера вечером и уехал с Пьянковым к нему на дачу — уединённый дом посреди пустыни. Обросов — старший группы захвата этого Пьянкова и его людей. Пойдём переоденешься, и поехали.
Вокруг, несмотря на неслабую жару, кипела армейская жизнь. Бегали какие то солдаты. Сновали офицеры. Пару раз, за КДП, взлетали и садились самолеты. Я слушал Серегу, и думал, что Фред крут. Узнать о принятом в ГенПрокуратуре решении, это…даже не знаю. С другой стороны, похоже, и здесь тоже информация прошла. Ничем иным объяснить произошедшее нельзя. Я вспомнил шум авто, что приезжало на дачу ночью.
На парковку заехал УАЗ-буханка. Из диспетчерской вышла группа в лётных комбезах. Сурков встал. Офицеры подошли к нам.
Старший по званию, майор, — командир экипажа, пригласил в УАЗик. Тот отвёз нас в дальний конец ВПП, где стоял ИЛ-76, с откинутой рампой. Рядом стоял заправщик. Экипаж полез в самолёт, попросив нас обождать. Мы с Сурковым встали в тени фюзеляжа, вокруг никого не было, и он спросил:
— Сумка — это то, что я думаю?
— Да. — мне вообще не хотелось говорить, слишком нервное утро выдалось.
— Блять, Дух! Это все от того, что ты в финансовый восстановился, одни деньги на уме.
— А ты бы хотел чтоб я был гинекологом…
— Я бы хотел уже свалить из этой гребаной Киргизии!
— Это Туркмения, Сурков.
— А что, есть разница? Вот скажи мне, Душина, ты сможешь отличить таджика от киргиза?
— Жаль, хотел город посмотреть. И вправду было интересно, что здесь за жизнь.
— Здесь дивизия мотопехоты стоит, и авиаполк.
— Да уж, никакой экзотики…
ИЛ вёз в Питер дембелей. Откуда, я не очень понял. Перед вылетом к нам подошёл капитан-бортмеханик, и сообщил, что в маленьком отсеке летит полкан из генштаба с сопровождением. Так что — в общем отсеке ребята, без обид. Единственное, мы сели первыми. В самом торце отсека, у борта и почти у кабины. Потом пришли Уралы, и из них посыпались дембеля в парадках. Все в значках и потеющие на жаре.
Когда легли на курс, командир, по громкой связи, почти как в аэрофлоте сообщил, что летим в Питер. И чисто по военному пообещал тем, кто будет бузить, их связать и сложить, блять, штабелем. Я не очень понял экспрессии. Но дембеля немедленно объединились в какие то компании и принялись бухать. Алкоголь назывался «Чишма». И было его у парней в избытке.