Земля связывала Человека и Потустороннее. Земля всеми своими неброскими обликами — деревом, холмом, цветком — являла нам другое лицо Источника. Наша земля. Наша Галлия. Прекрасная Галлия. Меня окутывало облако любви и боли. Пришельцы, стремившиеся захватить Галлию, нарушили в нас что-то очень серьезное, глубинное.
Наконец вдали начал подниматься к небу холм, увенчанный Священной Рощей. Он словно обещал, что всё и всегда останется здесь неизменным. Я приближался к нему со слезами на глазах.
Не заезжая в форт, я отправился к своим деревьям. Моя охрана осталась ждать, а я шагал один среди дубов. Как всегда, они меня успокоили. Источник вечен. Вот теперь я могу вернуться к своим людям.
Мои женщины встречали меня у ворот, каждая с ребенком. На мгновение мое сердце сжалось, но я быстро понял, что малыш на руках у Лакуту — ее собственный сын Глас, а парнишка постарше — тот самый сын мелкого землевладельца, которого когда-то излечила от слепоты Брига.
— Привет тебе, свободный человек! — сказала моя жена, когда я соскочил с лошади. А потом добавила, уже гораздо мягче: — Я рада видеть тебя, Айнвар.
— И я рада, — эхом вторила ей Лакуту.
Мы еще толком не успели сказать друг другу и пары слов, как меня уже окружила толпа людей. Все хотели новостей о войне. Почти у всех в Ценабуме жили родичи, и теперь меня со всех донимали вопросами о том, кто жив, кто погиб и сколько человек Цезарь взял в рабство.
— Куда отправили рабов? Онкус жив? Что с нашей Бекумой? Айнвар, ты видел...
Я поднял руку, призывая народ к молчанию.
— Ценабум сегодня — это руины, — сказал я им. — Там только обгорелые балки и рухнувшие камни. Людей нет. Большинство из них пока живы. Они в римских лагерях за Секваной. Цезарь отправит их на юг не раньше зимы. Когда победим, мы выручим их из плена. — Я говорил тоном, не оставляющим сомнения, что так оно и будет. Пока не встретился глазами с Бригой. Запнулся, но все же добавил: — Мы освободим всех!
Вперед выступила Сулис. Она хотела расспросить о брате. Я заверил ее, что Гобан Саор благополучно добрался до Рикса. Она невесело улыбнулась.
— Так и должно быть, — сказала она. — Видел бы ты, сколько чар и заклинаний мы на него навесили, лишь бы он не попался римлянам.
Я долго отвечал на бесконечные вопросы, но, в конце концов, все же добрался до дома, чтобы поесть и отдохнуть. Дом встретил меня множеством старых и новых мелочей, носивших следы двух его хозяек. Женщины усадили меня на лавку, принесли воды сполоснуть лицо и ноги, дружно посокрушались над моей истрепанной одеждой. Все у них получалось слаженно и гармонично. Интересно, приходилось ли им ссориться без меня? Если что и было, по ним не скажешь.
Я с любопытством огляделся. Любой человек, даже если он недолго живет в каком-нибудь месте, оставляет на нем свой отпечаток, примерно так же, как потоки силы между землей и звездами оставляют следы на ладонях. Брига и Лакуту легко погрузили меня в милый беспорядок, в яркую домашнюю жизнь. Ткацкий станок, груды ткани, глина для посуды, новые одеяла, незнакомые домашние принадлежности, табуретки, горшки, детские запахи, клетки на стене для кур, корзины с яйцами и сетки с луком, на веревках под стропилами сушится одежда. О прошлом говорили только железная решетка очага и мой резной деревянный сундук.
— Есть новости о нашей дочери? — первым делом спросил я Бригу, откусив первый кусок ритуального хлеба.
— Нет. Но в годовщину зачатия друиды дали ей имя, Айнвар. Нашу дочь зовут Майя. Дочь земли.
Имя отозвалось во мне беззвучной музыкальной нотой. Правильное имя. Майя, дочь земли. Дочь Галлии.
— А что здесь делает этот паренек? — Я кивнул в сторону бывшего слепца. Он сидел, скрестив ноги, возле моего очага и ел мою пищу, как будто так и должно быть.
— У его матери опухоль в животе, — рассказала Брига. — Мы с Сулис лечим ее. Детей привели в поселок, раздали по домам. Его мы взяли к себе.
— Ну конечно, — с легким сарказмом сказал я. — Куда же его еще девать? — Впрочем, Брига не обратила на мой тон никакого внимания. — Сколько ему лет?
— Он — старший. Звать Кормиак Ру. Красный Волк.
Услышав свое имя, мальчик поднял голову, и я встретился с ним глазами. Я вспомнил, как держал его на руках в тот давний день и рассказывал про войну. Теперь ему оставалось всего несколько сезонов до посвящения. Впрочем, он же не из благородного клана. Я присмотрелся. Медноволосый, с глазами цвета льда, худой, на лице явно не мальчишеское серьезное выражение...