Мы подошли к крепости. Ворота Ценабума охраняли незнакомые воины.
— Ты их знаешь? — спросил я Тарвоса.
— Не знаю. Наверное, люди Тасгеция, — пожал он плечами.
Я показал часовым свой золотой амулет, они открыли ворота.
Ко мне тут же подбежали.
— Главный судья хочет тебя видеть! Он сейчас у короля.
Но мне не пришлось идти к королю. Диан Кет, до которого, конечно, дошли вести о моем прибытии, встретил меня раньше. Он выглядел озабоченным, плечи ссутулились, словно от груза новых забот. И все же он улыбнулся мне и протянул руки.
— Привет тебе, свободный человек Айнвар, — обратился он ко мне с традиционным приветствием.
— Что произошло? — ответив на приветствие, тут же спросил я.
Он взял меня за локоть.
— Пойдем-ка, поищем местечко, где можно спокойно поговорить. — Он привел меня в дом собраний друидов Ценабума и велел Тарвосу встать у двери, чтобы нас никто не беспокоил.
— Тебя долго не было, — начал Диан Кет. — Нанторуса одолевали старые раны. Он сказал, что больше не может вести племя. Назначили выборы нового короля, и князь Тасгеций боролся за титул. Но ты же знаешь, Менуа всегда был против него! Он говорил, что Тасгеций слишком близко сошелся с торговцами, иногда он ставил их интересы даже выше интересов племени. Спор вышел горячим, чуть до драки не дошло. Но Тасгеций все-таки не осмелился ударить главного друида.
Орден и старейшины собрались здесь, в Ценабуме, чтобы проверить кандидатов. Тасгеций удачно ответил на все вопросы, а уж с оружием он обращается и вовсе лучше всех. Вот его и избрали.
Менуа пришел в негодование. Это же он вел церемонию избрания. И он довел ее до конца, как положено, хотя потом и на людях, и в разговорах один на один не переставал бранить Тасгеция.
«Менуа, — подумал я. — Наверное, ему нелегко далось решение схода». Я никогда раньше не слышал, чтобы короля избрали вопреки воле главного друида, и это было плохое предзнаменование.
— Как умер Менуа? — Я не мог не задать этот вопрос.
— У него что-то случилось с желудком. Возможно, переел сладостей. Король угощал народ всю луну, и не скупился.
— Менуа? Сладости? — изумился я. — Он же всегда был очень сдержан в еде!
— Но это же праздник, Айнвар! Менуа не мог не принять участие. Если бы он не пришел, это было бы прямым оскорблением!
— Но ты же говорил, что он критиковал Тасгеция?
Диан Кет нахмурился, как будто раньше ему не приходило в голову сопоставить эти события.
— Я думаю... ну, знаешь, пир, потом другой, люди радуются... Тасгеций выставил удивительные угощения, незнакомые, привозные...
— Подожди! Так это торговцы готовили еду?
— Ну, они очень хотели угодить новому королю.
В желудке у меня стало холодно.
— Где сейчас тело Менуа?
— В доме его родственника, князя Котуата. Там сейчас Сулис. Она готовит его к погребению. Завтра мы отнесем его в рощу.
— Отведи меня к нему.
— Сулис не стоит беспокоить в такое время.
— Отведи! — взревел я с такой силой, что убедил бы даже Менуа, будь он жив.
Диан Кет помедлил, затем кивнул.
— Полагаю, ты вправе его увидеть. Знаешь, он оставил тебе плащ с капюшоном. И просил провести твое посвящение сразу, как только ты вернешься.
В горле у меня стоял плотный ком. Я задыхался.
Менуа лежал в доме Котуата. Князь сам стоял на страже у двери, но отступил на шаг, когда Диан Кет сказал ему, что я имею право войти. Над телом, лежащим на столе, склонялась Сулис. Она оглянулась и воскликнула:
— Айнвар! Источник вовремя привел тебя!
Я подошел к столу. Говорить мне было трудно.
— Что его убило, Сулис?
— Боль в животе. Когда я прибежала, он скрючился чуть ли не пополам, держался за живот и был совсем бледный. И почти сразу умер. Другие целители считают, что это мог быть заворот кишок, но я что-то не слышала, чтобы мужчины умирали от этого так быстро. Иди-ка поближе, Айнвар. Наклонись. Используй свой нос, постарайся определить запах.
Я так и сделал. Наклонился над пустой оболочкой, в которой некогда жил Менуа. Слезы мешали смотреть. Я вытер глаза кулаками и с благодарностью подумал о Диане Кете, оставшемся снаружи и не видевшем моей слабости. Он тихо разговаривал с Котуатом возле двери.
Сулис обернула тело Менуа тканью, изукрашенной друидскими символами. Только лицо моего наставника оставалось открытым. Я наклонился ближе.
Губы мертвого друида были странно сморщены. Я склонился еще ниже и помимо запаха тления мой тренированный нос уловил слабый, едва различимый горький запах трав.