— Это то, что ты хотел? — робко спросил мастер. Человек с мощным телом, гораздо сильнее меня, уступавший разве что Верцингеториксу, Гобан Саор в обращении всегда оставался удивительно мягким, словно стеснявшимся собственной силы. Вот такая двойственная натура...
Не отрываясь, я смотрел на изваяние. Оно вызывало во мне ощущение силы и тревоги. Я не уловил момента, когда почувствовал, как в животе у меня начинает разворачиваться змея страха. Попытка воплотить в жизнь видение Иного мира была непростительной ошибкой. Мастер, сам того не подозревая, сумел отразить в камне нечто нездешнее. И долго оно там не пробудет...
Гобан Саор с тревогой смотрел на меня.
— Нет, Айнвар, не то? — беспокойно спросил он. — Может, я не так понял тебя, но я старался...
— Нет, Гобан, именно то. Даже слишком! — поспешно ответил я. — Знаешь что? Прикрой это, ладно?
Озадаченный, он исполнил мою просьбу.
— И что с ним теперь делать?
— Я обещал тебе за работу кольцо моего отца; Тарвос принесет его до заката. Но изваяние останется здесь, и ты не будешь снимать с него покрывало. Не показывай никому, не трогай больше, и шлифовать не надо.
Наверное, Гобан обиделся. Он приготовился защищать свое творение, спорить, отстаивать свою правоту, но я чуть ли не впервые воспользовался силой главного друида и властно взглянул ему в глаза. Гобан Саор опустил взгляд.
— Хорошо. Как скажешь...
Не стоило даже пытаться объяснить ему, что явилось мне в изваянии. Он творил в порыве вдохновения, и никакой его вины здесь не было.
Я оставил Гобана в мастерской и отправился поговорить с Сулис, но перед глазами у меня все еще стояло изваяние, словно ожидавшее чего-то, возможно, какого-то определенного времени...
Когда-то я мог войти в любой дом в форте без церемоний, но теперь-то многое изменилось. Я неожиданно появился в дверях дома и тем сильно смутил старую мать Сулис. Она непроизвольно вскинула ладонь ко рту, закашлялась, суетливо огляделась и забормотала извинения, дескать, она мигом приготовит вино и медовые коврижки, а то как же без угощения... В результате я смутился больше нее. Спасла меня Сулис.
— Мама, главный друид пришел по делу. Нам надо поговорить, не хлопочи с угощением.— Она вопросительно посмотрела на меня.
Я с благодарностью взял ее под локоть и вывел из дома. Дождь и ветер немного стихли, так что мы, в наших плащах, вполне могли поговорить и тут.
— Расскажи, что ты знаешь о Бриге, женщине из секванов, и о том, что там у нее произошло со слепым ребенком, пока меня не было.
Сулис по сути повторила рассказ Тарвоса, добавив несколько деталей. В заключение она сказала:
— Я долго ее уговаривала, ты же понимаешь. Но Брига уперлась и — ни в какую! Забилась в дом Крома Дарала, и с тех пор носа наружу не высовывает. Разве что припрет уж очень.
— Ты полагаешь, она счастлива с Кромом Даралом? — Я спросил прежде, чем успел подумать. Впрочем, хотя я и главный друид, но всего знать не могу.
— Подожди, Айнвар! Ты вообще о чем спрашиваешь? — Голос Сулис будто пропитался ядом. — Тебя интересует эта женщина, хотя у тебя уже есть рабыня для постельных утех?
Вот уж не думал, что Сулис знакома ревность! Она же друид. Но в душе пришлось признать, что ревность не миновала и меня, когда я думал о Кроме и Бриге.
— Так. А тебе-то что за дело до моего интереса к женщинам? — Похоже, мой вопрос поставил ее в тупик, и мне это доставило мне удовольствие. — Насколько я помню, ты когда-то отказалась стать моей женой?
— Это случилось давно, — она поджала губы.
— То есть до того, как я стал главным друидом?
Сулис мучительно покраснела. Сеточка маленьких морщинок возле глаз побелела, выдавая возраст. В то же время этот признак приближающейся старости отозвался в моей душе нежным сожалением, и я укорил себя за напрасную раздражительность.
— Извини. Я был не прав, — смущенно произнес я.
Она пришла в ужас.
— Главный друид никогда не извиняется!
— Э-э, я, кажется, делаю многое из того, чего никогда не делают главные друиды. — Хотел добавить: «Возможно, я слишком молод для этой должности», но сдержался. «Не стоит на каждом углу толковать о своих недостатках, — укорил меня внутренний голос. — Достаточно ошибки с извинением». Когда-то мне нравилась сознавать свою особенность, отличие от всех, но только до тех пор, пока обстоятельства не выбросили меня за рамки привычного, до тех пор, пока я не понял — пути назад нет.